Если бы Скотт, как я, хранил своё намерение в тайне, то не Амундсен, а он первый достиг бы Южного полюса. Мой замысел так же смел и велик, потому я и молчал. Но сейчас мы подходим вплотную к его осуществлению, и никакой соперник не успеет опередить меня. Завтра мы поплывём к нашей настоящей цели.
– Какая же это цель? – спросил я.
Он весь подался вперёд, и его аскетическое лицо зажглось энтузиазмом фанатика.
– Наша цель, – сказал он, – дно Атлантического океана!
Здесь я должен остановиться, ибо думаю, что у вас, как и у меня, захватило дыхание. Будь я писателем, тут бы я, наверно, и закончил свой рассказ. Но так как я всего лишь летописец, то могу добавить, что пробыл ещё час в каюте Маракота и узнал много подробностей, которые успею передать вам, пока не отчалит последняя береговая шлюпка.
– Да, молодой человек! – сказал он. – Теперь вы можете писать что угодно. Когда ваше письмо достигнет Англии, мы уже нырнём.
Он усмехнулся. Он был не лишён некоторого суховатого юмора.
– Да, сэр, „нырнём“. Это самое подходящее слово в данном случае, и этот нырок войдёт в историю науки. Я твёрдо убеждён, что ходячее мнение об огромном давлении океана на больших глубинах лишено оснований. Совершенно ясно, что существуют другие факторы, нейтрализующие это действие, хотя пока я ещё не сумею сказать какие. Именно это одна из тех задач, которые мы должны решить. Как вы полагаете, каково давление воды на глубине одной мили?
Он сверкнул на меня глазами сквозь большие роговые очки.
– Не менее одной тонны на квадратный дюйм, – ответил я. – Это доказано.
– Задача пионера науки всегда состояла в том, чтобы опровергать то, что было доказано. Пошевелите-ка мозгами, молодой человек! Весь последний месяц вы вылавливали самые нежные глубоководные формы жизни – существа столь нежные, что вам еле-еле удавалось перенести их из сетки в банку, не повредив их чувствительных покровов. Что же, это подтверждает существование чрезвычайного давления?
– Давление уравновешивалось, – ответил я. – Оно одинаково изнутри и снаружи.
– Пустые слова! – крикнул Маракот, нетерпеливо дёрнув головой. – Вы вытаскивали круглых рыб, как, например, gastrostomus globulus. Разве их не расплющило бы в лепёшку, если бы давление было таково, как вы полагаете? Или же посмотрите на наши глубинные тралы. Ведь они не сплющиваются даже на самых больших глубинах.
– Но опыт водолазов…
– Конечно, его следует учитывать. Они действительно замечают увеличение давления, испытывая его действие на самый, пожалуй, чувствительный орган тела – внутреннее ухо[4]. Но по моим предположениям, мы совершенно не будем подвергаться давлению. Нас опустят вниз в стальной клетке с толстыми хрустальными окнами для наблюдений. Если давление недостаточно сильно, чтобы вдавить внутрь четыре сантиметра закалённой двухромоникелевой стали, оно не повредит нам. Мы продолжим эксперимент братьев Уильямсон в Насау, с которым вы, наверно,