далеко в море, опасаясь потерять остров из виду. Это был неписаный закон. Да и акулы вдали от берега представляли вполне реальную угрозу. Женщины занимались в основном хозяйством и детьми. Плавать и нырять дети учились с малых лет. Самые способные к семи годам могли достать предметы с глубины пяти − шести метров и продержаться под водой около минуты.
Восточное побережье считалось плохим местом для ловли жемчуга. Здесь, в самой высокой части острова, принято было встречать восход, мечтать. Но в воды восточного берега мало кто заплывал. Там скала обрывалась в глубокое море. Кроме того, рядом со скалой проходило сильное течение, уходившее куда-то вниз, как бы под остров. Первые поселенцы говорили, что под скалой есть грот или пещера, где можно дышать, благодаря воздушному колпаку. Соответствовали ли подобные рассказы действительности? Во всяком случае, желающих проверить это не встречалось. Роща кокосовых пальм в северной части острова и красивый ландшафт южной являлись излюбленными местами для времяпровождения младшего поколения поселенцев. Родителями такие походы не приветствовались: в лесу водились змеи. Впрочем, здешнюю растительность нельзя было назвать слишком бурной, хотя гигантские эвкалипты на острове не были редкостью, как и зонтичные акации, фикусы, а также заросли бамбука. Роберта удивило великое множество диковинных птиц. Среди них встречались такие крупные, как страусы эму и черные лебеди. Кроме этих необычных пернатых, лондонский беглец впервые увидел на острове попугаев какаду, венценосных голубей и лирохвостов.
Отношения с кенгуру у населения острова как-то не сложились. Эти звери вовсе не казались выходцам из Англии забавными, поскольку то и дело наведывались в их огороды, чтобы полакомиться сочной зеленью. Другое дело − утконосы, покрытые густым мехом, или плюшевые коалы, похожие на медвежат, с детенышами на спине. На последних уж точно невозможно было глядеть без умиления.
Вокруг острова то там, то здесь на поверхность выступали небольшие вулканические образования. Некоторые из них почти скрывались под водой, другие поднимались из нее на два − три метра во время отлива. Все, кто тут жил, хорошо изучили свое прибежище, прибрежные воды и могли не опасаться за себя и своих близких.
Фрукты и дары моря составляли основу питания переселенцев, которые приняли Роберта как родного. Поддержали его идею сделаться ловцом жемчуга, хотя и объяснили, что работа эта очень тяжела. Поначалу в подобное утверждение Роберту верилось с трудом, потому что от общения с морем он чувствовал только наслаждение. В первые месяцы Бейли жил в шалаше, на берегу Золотой лагуны. А позже новые друзья помогли ему соорудить маленький домик. Он завел огород и даже домашнюю птицу. Жилища поселенцев расположились в тени эвкалиптов и акаций. Некоторые из островитян держали овец. А у Элеоноры Барет были даже козы.
Новый дом Роберта, разместившийся по соседству, показался ему гораздо уютнее той злополучной каморки, в которой