роща. Их таких всего две в мире. Одна – в Японии, а другая – в километре от моего дома, – грустно улыбаюсь я, вспомнив родной город.
– Вот как? И что же в них такого особенного?
– Реликтовые растения. Они растут там еще с доисторических времен. Ученые считают, что ледник остановился, не дойдя почему-то до этого места. Именно поэтому только там и сохранились представители доледникового периода жизни на Земле.
– Даже так?
– Там совершенно особенные энергетика, воздух, запах, ощущения, вибрации. Действительно как врата в другой мир. Я очень люблю приходить туда. Просто бродить, дышать воздухом, думать о чем-то и ощущать ту особую атмосферу этого места.
– И чем же она особая?
– Не знаю. Другая, иная, необычная. Это нужно просто почувствовать. Тебе интересны вообще такие вещи?
– Да, конечно.
– Ты не был в Сочи?
– Нет, как-то не доводилось.
– Ты обязательно должен в нем побывать. Обалденный город, и я очень его люблю! – мечтательно прикрываю я глаза. – Хотя понимаю, что для вас, москвичей, это, конечно, жуткая провинция.
– Вот как? Ты считаешь москвичей снобами?
– Не всех, конечно, но… есть такое, в общем и целом. Скажешь, нет?
– Да не думаю.
– Знаешь, как Задорнов говорит: «Москвичи повсюду в России ведут себя, как американцы везде, во всем мире», – смеюсь я.
– Ну не все же, – улыбается и Кирилл.
– Надеюсь, что ты не из этой оперы, – приподнимаю я бровь, выразительно глядя на него.
– Не из этой. И поэтому я более чем уверен, что Сочи мне очень понравится.
– Даже так? Почему?
– Ведь в нем родилась ты… – смотрит он, не мигая, в мои глаза.
Я вздрагиваю, не выдерживая снова его взгляд, и отвожу свой, смущенно улыбаясь.
– Пойдем? Нас, наверное, уже все обыскались, – соскакиваю я с дерева и вскрикиваю, почувствовав вдруг боль в лодыжке.
– Что случилось? – спрыгивает с дерева и Кирилл.
– Не знаю. Что-то с ногой.
– Иди сюда, – усаживает он меня снова на дерево и принимается осматривать мою лодыжку. – Так больно? А так? Пошевели ногой, – дотрагивается он осторожно до меня. – Вроде ничего серьезного, – поднимает он на меня взгляд. – Идти сможешь?
– Попробую.
Он осторожно опускает меня на землю. Я наступаю на ногу и слегка морщусь от боли.
– Так, понятно, – подхватывает он меня на руки.
– Ты что? – пугаюсь вдруг я.
– Ничего.
– Пусти меня!
– И ты дойдешь сама? – пускается он в путь, шагая, как обычно, своей упругой спортивной походкой.
– Ты понесешь меня до дачи через весь лес?
– У тебя есть другие предложения?
– Нет.
– Обними меня за шею.
– Зачем? – настораживаюсь вдруг я.
– Чтобы мне было удобней тебя нести, – смеются его глаза.
Осторожно обнимаю его