ножом в руках какой-то ментик, лейтенантик, судя по возрасту и по носу-«картошкой». С таким носом на высокие чины надеяться не следует. «Вы его знаете? – спрашивает. – Он в этом подъезде жил?» – «А я откуда знаю, где он жил, – отвечаю. – Я только к сослуживцу в гости заглянуть решил. Но, раз такое дело, надо в магазин сначала зайти… Взять что-нибудь, парня помянуть». Пошел в магазин, а там Славика встретил, – Алексей кивнул в сторону лейтенанта. – Мы с ним сразу и помянули… А теперь твоя, сослуживец, очередь в магазин бежать. Да он у тебя рядом, в соседнем доме. А мы пока отдохнем, жену у тебя отбить попробуем.
Савостьянов начал снимать верхнюю одежду.
– Извини, Леха, ты же знаешь, что я не употребляю. Тем более не поминаю незнакомых. – Я в самом деле пил в последний раз в самолете, когда в свой батальон возвращался. Наверное, Леха это помнил, потому и пришел. Я же, кажется, при нем несколько бутылок водки покупал. Вот он и решил, что я втихаря продолжаю. – Я зарок себе и жене дал, что больше к спиртному никогда не притронусь, даже по праздникам.
– Дал зарок… – подтвердила Лариса. – Обещал… Поклялся памятью родителей…
А вот этого я не помнил, чтобы я клялся, но вполне допустил, что Лариса решила так Севастьянова вместо с бутылками от нашего дома отвадить.
Леха только пожал широченными плечами и повернулся в сторону так и стоящего за его спиной лейтенанта:
– Пошли, Вячеслав, нас здесь не принимают, как я понял, – он снял с вешалки свой бушлат и набросил его на плечи.
Лейтенант, кажется, был даже рад такому повороту событий, он только лишь сказал:
– Извините. До свидания, – и быстро пошел в сторону лестницы.
Леха же Севастьянов, пьяно растопырив ноги, остановился около лифта и нажал кнопку вызова. Он, оказывается, не любил не только подниматься, но и спускаться по лестнице.
Офицеры ушли. Лариса закрыла дверь.
– Ну, что скажешь? – спросила она меня, и я сразу понял суть ее вопроса.
– А что я могу сказать. Только одно – я его не убивал. Нос и челюсть я ему сломал. – Я посмотрел на свою левую руку, на которой осталась ссадина от удара в челюсть. Потом на правую, на которой ссадины не было, но рука после удара слегка припухла и побаливала. – А вот лежачего добивать вообще не в моих правилах. Тем более ножом, как скотину. Я так даже бандитов не добивал ни разу.
– Я тебе верю… – Она сложила руки под подбородком и прижалась к моей груди, словно просила, чтобы я ее обнял.
– Но кто же его? – спросил я сам себя, отодвигаясь от Ларисы.
В дверях маленькой детской комнаты стояла Люся и, наклонив набок голову, как обычно, молча наблюдала за нами… Почему-то при дочери я стеснялся обнимать жену. Я прошел к дочери в комнату, где на полу было расстелено большое ватное одеяло, на котором были разбросаны ее игрушки, и наклонился, чтобы их поднять. И в этот момент в дверь опять позвонили так же, как звонил перед этим старший лейтенант Севастьянов – требовательно, и снова четыре раза, а через короткий промежуток