стенок или препятствий, как будто лежу в центре грузового отсека. Вот только тот самолёт двухмоторный был, а тут точно один звучал.
Услышав, как начал задыхаться мотор, работая с перерывами, рывками, я задумался. Если один из моторов встал, то моя догадка может быть верна. Ещё беспокоили потоки ветра, что обдували тот отсек, где я лежал, хлопки странные, тишина и заметная болтанка. Самолёт явно влетает в непогоду, можно же с лётчиками и фразами обменяться, может, я бы услышал? Хотя от этого грохота мотора поди услышь что. Пошевелившись, я замер, ожидая последствий. Однако похитители никаких действий не предприняли. Плохо. Решившись, я повозился, сел и стал отползать в сторону, почти сразу нащупал борт и сел, облокотившись на него. Это единственно, что я смог сделать, ещё голова дала о себе знать тупой болью. Хорошо меня приложили. Однако при этом я снова не обнаружил какого-либо внимания к своей персоне, так что стал активно извиваться, напрягая и ослабляя мускулы, чтобы ослабить узлы и попытаться освободить хоть что-нибудь. А снаружи, похоже, совсем погода разыгралась, молнии были, вспышки даже через материю доставали, да и грохотало, заглушая рёв мотора. Единственно, что мне удалось, сильно наклонившись вперёд, уцепившись за материю на голове кончиками пальцев, больше не получалось, потихоньку стянуть мешок, он не был завязан, свободно надет. Сначала пальцы сорвались, но я уже частично снял колпак, и при повторной попытке уже крепче ухватил, материя свисала, позволяла, так что я рывком сорвал его и огляделся. Сплюнув неведомо как оказавшуюся во рту травинку, я только поморщился. Ну точно, «Аичи» и есть, тот самый гидросамолёт, модели Н9А. Вот только при вспышках молний, что били снаружи, я осмотрел пустой салон, штурвалы свободно крутились, сбоку у кормы хлопала незакрытая дверь-люк, а напротив меня была пустая ниша. Я помнил, что там обычно хранилась надувная спасательная лодка. Тут по фюзеляжу и гондоле самолёта забарабанил дождь, снаружи начался ливень.
– Твою же мать, – только и прошептал я ошарашенно.
Это ж надо в такую ситуацию попасть, врагу не пожелаешь. Хотя нет, врагу я такое как раз бы и пожелал. Мне как-то резко захотелось жить. Так что, извиваясь, я попытался встать, но рывок самолёта снова уронил меня. Чёрт, как плохо всё. В бойнице в центре корпуса свободно торчал, покачиваясь, зенитный пулемёт, да и тот, что на носу, на месте, сиденья экипажа, радиостанция – всё присутствовало. Как бы развязаться-то? Заметив при очередной вспышке, что из другой ниши свисает ремень, я в отчаянной надежде рванул туда и, уцепившись за него, рывком дёрнул, падая с ним вместе на гофрированный пол, радуясь, что неизвестные похитители не привязали руки к торсу, что совсем бы лишило меня возможности нормально действовать. Оказалось, это был армейский вещмешок. Такие у японских солдат были. Осторожно работая пальцами – связали меня крепко, но чувствительности те не потеряли, – я открыл клапан и перевернул вещмешок, рывками вытряхивая из него всё, что есть, продовольствие меня сейчас