от дальнейшей ответственности за своего ребенка уплатою ничтожной суммы денег. И неудачу следует приписать только тому, что в реформе были заинтересованы одни лишь женщины.
Я считала себя суфражисткой еще до того, как сделалась попечительницей, но теперь я стала смотреть на избирательные права женщин не только как на их естественное право, но и как на крайнюю необходимость. Эти бедные беззащитные матери и их малютки, несомненно, сыграли не малую роль в воспитании из меня милитантки.
Произвели на меня сильное впечатление и старухи, с которыми меня сталкивала моя деятельность. Я собирала сведения о них и убеждалась, что большинство их отнюдь не принадлежали к числу испорченных или преступных женщин; они провели вполне безупречно свою жизнь, будучи женами и матерями или живя одиноко и самостоятельно зарабатывая средства к жизни. Значительная их часть принадлежала к числу домашней прислуги, не замужних, потерявших место и достигших того возраста, когда уже невозможно найти место. Попадали они в рабочий дом совсем не по своей вине, а только потому, что скудность их заработка не позволяла им делать сбережений. Ведь средний заработок женщин-работниц в Англии не достигает 2 долларов в неделю. На эти гроши трудно существовать и, разумеется, невозможно откладывать на черный день. Не говорю уже о том, что самостоятельно живущей женщине большей частью приходится еще содержать кого-нибудь из родных. Как может она делать сбережения?
Некоторые из наших женщин были замужем. Не одна из них, как я узнала, были вдовами обученных рабочих, получавших пенсии от своих профессиональных союзов; но уплата пенсии прекращалась со смертью мужа. Эти женщины, отказавшиеся от работы на самих себя и посвятившие себя работе и заботам о своих мужьях и детях, оказывались оставленными без копейки. Им ничего не оставалось делать, как идти в рабочий дом. Среди этих женщин встречалось немало вдов людей, послуживших родине в армии или флоте. Пенсии выдавались их мужьям, но выдача их прекращалась со смертью последних.
Теперь уже нам, надеюсь, не придется встречать в рабочих домах столько достойных старых женщин. У нас теперь существует закон о старческих пенсиях, дающий старикам и старухам по 5 шиллингов в неделю; на эту сумму, конечно, трудно прожить, но этого все же достаточно для бедняков, чтобы содержать своих стариков, отцов и матерей, не заставляя голодать своих детей и таким образом не толкать их в рабочий дом. Но когда я работала в качестве попечительницы, закона этого еще не было, и утратившей трудоспособность женщине оставалось лишь одно – сделаться паупером.
Жалею, что не могу уделить больше места для описания других трагических случаев, с которыми мне приходилось сталкиваться во время моей деятельности. Я встречала вдов, которые выбивались из сил для того, чтобы не дать распасться своей семье и поддержать домашний очаг. Для таких семейных женщин закон допускает некоторую, правда, совершенно ничтожную помощь, но если у