девушку в раздумьях.
С одной стороны, Брусничку ужасно жалко, с другой – оно и к лучшему. Вездесущий псиный нос и звонкий лай Настасье не кстати. Она вообразила зверушку, барахтающуюся в волнах. Шерсть набухла водой и солью, пучина тянет, словно магнит. Лапы гребут все медленнее. Глазки-бусинки неотрывно следят за кормой… Всхлипнула. Нет, пусть бы лаяла на здоровье, выдала с потрохами, только б жила! Несчастная Брусничка.
Снова всхлипнула, и тут же спохватилась: не громко ли? Найдут – швырнут в угольную яму. Прикрыла рот. И вовремя! По палубе семенит, отмахивая тросточкой, новый персонаж.
Круглобокий, точно самовар, мужчина застыл против борта, там же, где минуту назад капитан. В отличие от него, толстяк не спешил к краю, на усатом лице трусовато-благостное выражение. Ясно – любуется морем с безопасного расстояния.
«Раненько для променада, – подумала Настасья и тут же расплылась в улыбке. – С этакой комплекцией лучше гулять до жары. Особенно если наряжаешься луковицей: сюртук, жилетка, воротнички, соломенное канотье. Все пестрое, дорогое. Еще и бабочку нацепил. Шут гороховый!»
Пшеничные усы забавно подрагивали, глазки щурились от удовольствия. Сжав коленями трость, коротышка извлек из кармана сверток, и на мизинце блеснул перстень. Ну-ка, что у него там? Божечки! Сандвич…
Настя проглотила слюну, в животе заурчало. Громко. Благо, плеск волн все заглушил. Надо бы обратно в трюм, пока никто не заметил. Этот субъект не опасен, сосредоточен на чистоте пальцев и усов, но может вернуться капитан. Или кто из матросов.
Незнакомец жевал с помпезностью царя, когда на него упал завистливый взгляд. Закашлялся, пальцы, держащие лакомство через платок, разжались. Казалось, палубе осточертело блестеть и она с удовольствием размазала по себе ветчину, сыр, листья салата. Лоб и шея толстяка запунцовели, кашель перешел в хрип.
Настасья не помнила, как оказалась рядом. Хилая ладошка забарабанила меж лопаток. Удар, другой, третий… Задышал. Слава Богу!
Мужчина неуклюже отстранился, и к небу взлетел палец. Дескать, спасибо, хватит. Он глядел на спасительницу грустными очами, губы силились раздвинуться в улыбку.
Застучали шаги, над ухом раздалось:
– Господин частный пгистав, с вами все в погядке?
– Эка подавилися, мать честная! Осспади, помилуй. С хлебушком-то оно аккуратнее надо.
Забыв испугаться появлению капитана и боцмана, Настя отворила рот. Сей румяный блин – частный пристав?! С каких пор чиновники полиции выглядят, будто вчера из Парижа? Чудеса…
– Откуда вы здесь? Хватит витать в облаках, милая багышня!
«А это уже мне, – опомнилась девушка, прикусив губу. – Угодила курочка в суп. Что делать? Вот так и помогай людям».
– На вашем месте я бы не стал иггать в молчанку, – посоветовал капитан с нехорошим прищуром. – Покажите-ка билет.
Настасья взяла себя в руки.
– Позвольте! Вы не правильно поняли… Я вовсе не намеревалась приобретать билет.
– Вот как? – перебил капитан. – По-моему, все пгедельно ясно. В последний йаз человек, отказавшийся платить за место в каюте,