минуты, что каждое слово
Мне отрава твое и что рад
Я отдать всё, что есть дорогого,
За пожатье руки и за взгляд.
Есть минуты мучений и злобы,
Ночи стонов безумных таких,
Что, бог знает, не сделал чего бы,
Лишь упасть бы у ног у твоих.
Есть минуты, что я не умею
Скрыть безумия страсти своей…
О, молю тебя – будь холоднее,
И меня и себя пожалей!
1857
«Прощай, прощай! О, если б знала ты…»
Прощай, прощай! О, если б знала ты,
Как тяжело, как страшно это слово…
От муки разорваться грудь готова,
А в голове больной бунтуют снова
Одна другой безумнее мечты.
Я гнал их прочь, обуздывая властью
Моей любви глубокой и святой;
В борьбу и в долг я верил, веря счастью;
Из тьмы греха исторгнут чистой страстью,
Я был царем над ней и над собой.
Я, мучася, ревнуя и пылая,
С тобою был спокоен, чист и тих,
Я был с тобою свят, моя святая!
Я не роптал – главу во прах склоняя,
Я горько плакал о грехах своих.
Прощай! прощай!.. Вновь осужден узнать я
На тяжкой жизни тяжкую печать
Не смытого раскаяньем проклятья…
Но, испытавший сердцем благодать, я
Теперь иду безропотно страдать.
1857
«Мой ангел света! Пусть перед тобою…»
Мой ангел света! Пусть перед тобою
Стихает всё, что в сердце накипит;
Немеет всё, что без тебя порою
Душе тревожной речью говорит.
Ты знаешь всё… Когда благоразумной,
Холодной речью я хочу облечь,
Оледенить души порыв безумный —
Лишь для других не жжется эта речь!
Ты знаешь всё… Ты опускаешь очи,
И долго их не в силах ты поднять,
И долго ты темней осенней ночи,
Хоть никому тебя не разгадать.
Один лишь я в душе твоей читаю,
Непрошенный, досадный чтец порой…
Ты знаешь всё… Но я, я также знаю
Всё, что живет в душе твоей больной.
И я и ты равно друг друга знаем,
А между тем наедине молчим,
И я и ты – мы поровну страдаем
И скрыть равно страдание хотим.
Не видясь, друг о друге мы не спросим
Ни у кого, хоть спросим обо всем;
При встрече взгляда лишнего не бросим,
Руки друг другу крепче не пожмем.
В толпе ли шумной встретимся с тобою,
Под маскою ль подашь ты руку мне —
Нам тяжело идти рука с рукою,
Как тяжело нам быть наедине.
И чинны ледяные наши речи,
Хоть, кажется, молчать нет больше сил,
Хоть так и ждешь, что в миг подобной встречи
Всё выскажешь, что на сердце таил.
А между тем, и ты и я – мы знаем,
Что мучиться одни осуждены,
И чувствуем, что поровну страдаем,
На жизненном пути разделены.
Молились мы молитвою единой,
И