«застонала», делая попытку встать, и опять рухнула. Чуть ближе к зажигалке.
– Приведи ее в порядок! – буркнул охранник. – Пойду позову Шефа.
– Не надо! – слишком торопливо отозвалась Трейси. – Я справлюсь, без проблем.
Дверь закрылась, а Мэл снова попыталась встать. До зажигалки оставалось каких-то полфута.
– Чертова девка, – прошипели над головой. Послышались быстрые шаги.
Так, сейчас или никогда! Прикусив щеку до крови, Мэл протянула руку и цапнула добычу. От страха чуть реально не выключилась, но прошло несколько секунд и… на голову рухнул поток ледяной воды.
– Поднимайся, сучка! – от тычка под ребра Мэл застонала уже натурально. – Разбила зеркало, вот тварь! О, милая, ты даже не представляешь, в какое дерьмо вляпалась…
Кое-как поднявшись на дрожавшие ноги, Мэл ошалело уставилась на изрыгавшую проклятья Трэйси. Тело било крупной судорогой, и, наверное, выглядела она сейчас на самом деле хреново, потому что женщина так же резко заткнулась. Зло скривив размалёванные губы, подцепила за спинку стул и поставила на ножки.
– Быстро села. Еще раз выкинешь что-то подобное, и в чувство тебя приведет охрана, усекла?
– Д-д-да…
А пальцы стискивали крохотную зажигалку. Ее ключ к свободе. Или смерти.
***
Мэл не помнила, когда перестала верить в Бога. Может, после смерти бабушки – единственного близкого и любимого человека? Или спустя какое-то там по счету лживое обещание матери? Возможно после первого и, к счастью, последнего домогательства со стороны одного из маминых ухажеров? Или же все оказалось прозаичнее – стремительное взросление вытравило веру в чудеса?
Но именно сейчас Мэл вновь готова была поверить. Потому что Трэйси так и не хватилась зажигалки. Наверное, из-за травки или просто рассеянности. Мать, помнится, тоже оставляла их по всему дому… В общем, женщина собрала барахло обратно в сумку, а Мэл в это время пихнула зажигалку под резинку трусов.
И потом никто не стал ее обыскивать. Один только раз она чуть не отдала Богу душу: когда в комнате появился охранник – Дьюк или Милки – от захлестнувшей паники Мэл даже не разобралась, кто именно. Вот только мужик сообщил Трейси, чтобы не слишком усердствовала, а ещё появилась завтра утром со «шмотками».
– Опоздаешь – голову сниму. И ещё кое-что, – в хриплом голосе сквозанула похоть.
– Пристрой свой хер в другую дырку, обмудок, – зло огрызнулась Трейси.
Мужчина хмыкнул и закрыл дверь. А Мэл испытала прямо неземное наслаждение от мысли, что белобрысую сучку наверняка сдавали в пользование этим амбалам.
– Вставай, будем снимать мерки, – скомандовал женщина, прекратив издеваться над ее волосами.
Мэл до слез было жаль каждого дюйма русых локонов. С такой любовью растила, заботилась… как в восемнадцать уехала из дома, так к ножницам больше не прикоснулась, разве что кончики подравнять. Мать ее вечно стригла коротко, чтобы не тратиться на заколки и бантик. А Мэл хотела длинные волосы. Такие, чтобы в косу заплетать, как