не подпишу! Умру, но не подпишу…
Лицо следователя вдруг поплыло перед глазами и моментально слилось со стенами кабинета: Мерецков повалился с табурета, вновь потеряв сознание.
***
Что-то щелкнуло в шейных позвонках Смирнова, и жуткая боль, на мгновение, пронзила тело…
– Вот и все, – тихо произнес мужчина с белой окладистой бородой. – Сегодня еще немного поболит, зато завтра, сынок, будешь как новенький. А, сейчас, полежи немного, отдохни.
– Спасибо, отец, – поблагодарил Николай и посмотрел в сторону сержанта Вавилова, который наблюдал за манипуляциями деда. – Ходить-то смогу?
– Думаю, сможешь: не таких больных, как ты, на ноги поднимал! Ну, я пошел, мне еще скотину накормить нужно.
Старик вышел из дома, а Смирнов рукой подозвал к себе Вавилова и попросил помочь ему встать на ноги. Сержант подсобил подняться с широкой лавки. Перед глазами Николая медленно проплыла нехитрая мебель, стоявшая в горнице старика: сначала в одну, затем в другую сторону, и вдруг замерла на месте.
– Ну, как, товарищ лейтенант? – поинтересовался Вавилов. – Стоять-то сможете?
– Попробую, – неуверенно ответил Смирнов. – Отпусти меня.
Вчера вечером они наткнулись на немецкий разъезд. В том скоротечном бою были убиты трое бойцов из его группы, а пять человек бесследно пропали, по всей вероятности, сдались гитлеровцам. Сейчас в группе оставалось всего одиннадцать человек, двое из которых были ранены.
Смирнов сделал шаг. Этот шаг дался ему с большим трудом. Сейчас он походил на младенца, делавшего первые неуверенные шаги в своей жизни. Николая мотнуло в сторону; и если бы не сильные руки Вавилова, то он бы непременно упал.
– Держитесь, товарищ лейтенант, – произнес сержант. – Нам с вами еще топать и топать!
– Ты прав, Вавилов. Помоги мне сесть: ноги почему-то дрожат, как бы, не упасть!
Вавилов помог Смирнову сесть за стол, на котором стоял чугунок с еще не остывшей картошкой.
– Поешьте, товарищ лейтенант, пока картошка теплая. В крынке молоко, а я пойду, посмотрю, как там бойцы.
Николай взял в руки картофелину и начал ее чистить. В этот момент в горницу вошел дед. Увидев сидящего за столом офицера, он улыбнулся.
– Видишь, сынок, ты и поднялся на ноги. Значит, все будет хорошо, а то могло и парализовать от такой травмы. Видно, в рубашке родился!
Старик сел за стол и протянул ему кисет с табаком.
– Кури, – коротко предложил он. – Табачок у меня крепкий, душистый.
Николай свернул цигарку и закурил. Табачок и в самом деле был знатным.
– Скажи, дед, до дороги далеко? – спросил Смирнов.
– Верст десять будет, – ответил старик, присаживаясь рядом. – Но идти туда не стоит, там немцы, который день едут и едут!
– А что посоветуешь?
Старик задумался.
– Если хотите, я вам покажу другую дорогу. О ней сейчас мало кто знает. Ее еще до первой мировой выстроили, а затем почему-то забросили. Старая дорога, верст на сорок