Натан не успел, победило любопытство. Еще ни разу он не видел столько лиц, столько красок! Нос не мог справиться с обилием запахов. Солярка, рыба, табак, соль, кофе, сладковатые женские духи и терпкий мужской одеколон. Он восторженно оглядывался по сторонам и просто шел куда глаза глядят. Отец пропажу обнаружил не сразу, а когда понял, что сын не идет следом, схватился за голову. Рубашка за секунду пропиталась липким холодным потом. Натану лишь вчера исполнилось пять. Он еще не умел ни читать, ни писать, а прохожие на улице вряд ли владели языком жестов. И когда Ной думал, что вот-вот сойдет с ума, в толпе мелькнула знакомая макушка – большой цветастый помпон на шапке. Он побежал со всех ног и поймал сына за рукав прямо у входа в метро. Натан в ответ лишь широко улыбался и вертел своими крохотными ладошками. Счастье. Этот жест означал счастье.
Малыша решили не ругать, но мама все-таки одела ему на руку его первые часы и предложила вместе сыграть в одну очень интересную игру.
– Когда стрелочки коснуться этих цифр, тебе нужно быстро-быстро вернуться обратно домой, договорились?
Конечно, Натан согласился, все это очень напоминало истории про приключения, которые отец рассказывал ему перед сном. Карты, компасы, секретные задания. Вообще Натан не знал, настоящая ли это игра и играют ли в нее другие дети. Спросить было тоже не у кого – кругом одни взрослые, а уж они-то всегда друг друга поддерживают, сговариваются, думают, что он не догадывается, раз маленький.
На острове ровесников мальчика почти не осталось, а старшим детям и дела не было до малышни – свои заботы и разговоры, скучно. Ребятишки приезжали на остров только летом, на каникулы, в основном туристы-отдыхающие. Вскоре Натан заметил, что больше про игру с часами никто не знал, но продолжал играть, чтобы не расстраивать маму.
Начиная с середины июня паром привозил целые семьи, которые снимали дачи на опушке леса. Их хозяева давно уже жили в городе и на родную землю никогда не возвращались. Большую часть года домики пустовали, а ближе к сезону Ной и другие мужчины с деревни за небольшую плату чинили то, что успело прохудиться. Тут крыша потекла – надо латать, там двери скрепят – значит, нужно смазывать петли, забор покосился – нужно ставить новый.
Благодаря туристам остров оживал и походил на муравейник. Люди сновали туда-сюда, постоянно фотографировались, задавали вопросы и готовы были платить неплохие деньги за домашнее молоко, сыр, сметану и другие, как их называли, экопродукты. Летний заработок помогал жителям кормиться, если и не всю зиму, то не пропасть в самые суровые месяцы.
Больше всех дачникам радовался дядюшка Авраам, он жил один-одинешенек последние пять лет, как не стало жены. После смерти тетушки Майи весь остров будто бы осиротел. Сыновья, внуки и даже правнуки – все обитали на Большой земле и приезжали редко. Авраам понимал – дела, работа, учеба, а путь неблизкий. Когда-то он выстроил на холме просторный трехэтажный дом (родовое гнездо, как он любил поговаривать), въехал туда с молодой супругой