что я на секунду засомневался в своем праве называться менеджером. Потому что, по сравнению с ней, из меня менеджер был, как из крота пилот.
– Я… у меня работа до семи, – промямлил я и сразу же добавил: – мама должна была Вам сказать.
«На маму ссылается. О, боже! Соберись уже!» – сказал я сам себе мысленно.
– Давайте, я…
– Я заеду за Вами, – опять тактично и уверенно прервала она. Наверно, она уже торопилась и не хотела затягивать разговор. – Отправьте мне адрес на этот номер, я заеду к семи, хорошо?
– Хорошо, – автоматически ответил я и только после ее: «До вечера», осмыслил, что она сказала.
Адрес я отправил и потом еще долго думал о том, какая она поразительно уверенная женщина, что я когда-то был таким же, когда шел на эту работу, и о том, что хорошо бы мне свои навыки переговоров подтянуть.
Работать теперь не хотелось совсем. Ничего не хотелось. Прикинуться больным, что ли?.. Я сел за свой стол, навалился на локти и обхватил голову руками. Она была горячая. Так и кипела. Нет, ну точно заболел!
Я пошел до корпоративной аптечки, откопал там старый электронный градусник, который был весь в чем-то липком, напоминающем остатки скотча. С грехом пополам, скользкими от пота пальцами расстегнул верхние пуговицы на рубашке и, стоя прямо там, возле аптечки, засунул его подмышку. Он пропищал почти сразу же. Тридцать шесть и четыре! Ну, что ж это такое?! Старая развалина. Готов поспорить, есть у меня сейчас температура, просто градусник хреновый. Я, не застегивая рубашки, засунул градусник обратно в черный плотный пакет, называемый аптечкой, и сел на стул там рядом.
С одной стороны, и хорошо. Забирать-то меня учительница все равно будет отсюда. А для нее прикинуться больным у меня духу не хватит. Обещал же…
Мне так стало плохо, что даже тело не слушалось. Хотелось просто лечь и лежать. И я не думал уже про Алису, как про Алису. В смысле, как про человека или девушку. Я думал о ней образами. Ощущениями. Как-то так. Мысль о ней и о прошедших выходных вызывала раздражение. А представление о том, что будет, как я дальше буду жить – бессилие. Даже дышать стало лень. Неужели теперь мне всегда будет на столько плохо? Не-е-ет. Наверно, это все – недосып. Точно недосып. И еще плохая погода. Просто простыл. Ну, не могу же я ни с того ни с сего так хреново себя чувствовать. Не могу!
В этот момент в салон зашел мужик, лет от тридцати до сорока. Выглядел весьма посредственно. Особенно его выдали изношенные кроссовки и потрепанная безвкусная коричневая сумка через плечо. Кто ж так ходит… Сумка? Серьезно?! Тканевая… Ты из какого века? Он осторожно и не спеша, оглядываясь, двигался к представленным машинам. На меня, слава богу, не посмотрел. Я проводил его взглядом, даже не думая сдвинуться с места. И тут откуда ни возьмись сзади возникла Света.
– Ты чего, не подойдешь к нему? У тебя ж планы горят… – ткнув меня в бок локтем, сказала Света.
– Да ну… горят и пусть горят. Я устал уже их тушить, – с наигранной иронией ответил я.
Она усмехнулась.
– Че ты