Женитесь на мне, профессор!. Юлия Николаева

замуж за вашего сына, – выговорила еле слышно на выдохе.

      – Это ты меня или себя убеждаешь? – спросил он, пронзая взглядом. Я нервно сглотнула, а Пал Сергеич склонился к моему уху.

      – Что бы я с тобой сделал, если бы ты попала в мою постель… – прошептал многообещающе, продолжая прижимать, а я вцепилась пальцами в его футболку, готовясь грохнуться в обморок от смеси нереального возбуждения, восторга и ужаса.

      Не сдавайся, Аленка, ответь ему достойно. Залепи пощечину, крикни «как вы смеете?!» и уйди.

      Ну хотя бы скажи что-нибудь саркастичное.

      Хотя бы что-нибудь скажи, пока кожа на шее не оплавилась от его дыхания.

      Кашлянув, я ляпнула первое, что пришло в голову:

      – Отбивную?

      Пал Сергеич на мгновение замер, а потом рассмеялся, уткнувшись мне в плечо. Вот я дура, такой момент испортила!

      Объятия ослабли, и Городецкий отстранился, продолжая посмеиваться и смотреть на меня… как-то по-другому. С интересом что ли, но не таким, как раньше. Ой, нет, остановись, идиотка несчастная.

      Подумаешь, про постель он сказал. Ну сказал, а про то, что после секса выставил бы за дверь, тактично промолчал. Так что не стоит особо обольщаться.

      – Пойдем, Аленка, – сказал Городецкий, и я последовала за ним, думая о том, что мне нравится, как он произносит мое имя. Есть в этом что-то дерзкое и милое одновременно. И жутко сексуальное.

      Кажется, все, что связано с ним, для меня теперь сексуально. Это уже болезнь, а не случай психолога.

      Прежде чем подняться в кафе, мы разошлись по душевым, и как ни странно, встретились снова на выходе. Случайно. А может, он меня ждал? Вот я его точно не ждала. Целых семь с половиной минут за углом не ждала.

      – Форма теннисистки тебе больше к лицу, – заметил Пал Сергеич.

      – Может, мне в ней завтра прийти на семейный обед? – съязвила я.