«Бурханом».
Держать карту в «Бурхане» Саша отказывался и всегда забирал домой. О её существовании и об открытии нового штаба было объявлено на Первом совете всех штабов. Он прошёл в Алькатрасе. Вожди собрались, чтобы договориться об основных правилах войны. После долгих споров, едва не закончившихся дракой, объявили Великое уложение. Договорились, что на штабы нельзя нападать после десяти вечера, когда большинство ребят расходится по домам. Нельзя воевать и в будние дни до часу дня, когда все сидят в школах. Хранителем Уложения назначили Артёма из «Сопки», больше известного как Бобёр. Он завёл тетрадь, куда внёс названия штабов, а также указал их фишки.
Тем же вечером Максиму устроили посвящение в вожди. Церемонию вёл Бобёр. По древнему обычаю Максим прошёл проверку «на пацана» и получил благословение. Он встал посреди песочницы в окружении ребят. Вытянул правую руку тыльной стороной вверх. Бобёр достал из кармана сигаретный окурок. Оторвал от него папиросную бумажку размером с горошину. Положил её Максиму на запястье и поджёг. Бумажка начала тлеть. Эта часть испытания называлась «проверкой на стукача». Максим сдавил зубы. Боль прожигала кожу, колючей пульсацией расходилась до плеча. Сёма из «Минас Моргула», Прохор из VX2, Леший из «Эдораса», Зорикто из «Баргузина», Джаник из «Сопки» и Митя из «Паслёна» – вожди основных штабов Солнечного – стояли вокруг Максима плотным кольцом. Обняв друг друга за плечи, сдавленно ухали:
– Пацан! Пацан! Пацан!
Бумажка продолжала тлеть. Над ней выкручивалась струйка серого дыма. Максим уже не чувствовал боли. Он и сам пришёптывал:
– Пацан. Пацан. Пацан.
Тление закончилось.
– Не стукач, – признали все.
Пришло время второго испытания. Бобёр смахнул пепел с руки Максима. Достал из кармана пластиковую палочку от чупа-чупса. Поджёг её. Крутил в пальцах, ожидая, когда она как следует разгорится. Затем поднёс к Максиму. Капнул расплавленной пластмассой в ту самую точку, где только что тлела бумажка. Боль резко вернулась. Максим вздрогнул, но удержал руку. Прошло несколько секунд. Пластмасса остыла, и Бобёр звонко ударил по запястью Максима. Следом ударил каждый из вождей. Это означало рождение нового вождя.
С этой минуты штаб «Бурхан» был окончательно признан врагом, с которым можно воевать и которому не зазорно проиграть. Покраснение на руке не сходило несколько дней. На ожоге вздулся мутный волдырь, но Максим гордился им, знал, что на его месте появится шрам, который в Солнечном называли «пацанской меткой». Такая была у каждого вождя.
Сидя в «Бурхане» на тронной покрышке, Максим разглядывал свою метку, вспоминал тот день, когда прошёл посвящение, и слушал Аюну.
– Тыс ума сошла! – воскликнул Саша, узнав, зачем Аюна объявила красную тревогу.
– Помолчал бы, если трусишь! – возмутилась она.
– Ничего я не трушу.
– Вот и помолчи.
Саша скривился. Снял запотевшие очки и принялся