Кто же Шакальского не знает! Я его совсем недавно по телевизору видел, дня два назад. Хорошо говорил, кстати, душевно, убедительно…
– О чем говорил? – почему-то напрягся Никита.
– Да уж не о том, что планирует тебя вжарить, не переживай, – коротко рассмеялся Микерин. – О роли православия в развитии отечественного шоу-бизнеса, кажется. О духовной преемственности, исторических корнях…
– Вот сука!..
– А ты, Никита, изменился. Злой стал. Серьезно… – заметил Микерин, разливая остатки водки в граненые штофики. – Здесь тебе не Тверь, брат, учись толерантности. Почему это он – сука! Человек достиг успеха, денег заработал немеряно, теперь о духовном здоровье нации беспокоится… Это что, плохо? А то, что он хотел тебя раком отыметь…
– Громче кричи! Еще не все слышали… – покраснев, прошипел Никита и осторожно оглядел зал. Но людей в трактире было немного – лишь несколько мутных компаний за дальними столиками и угрюмый афганец в затертом камуфляжном ватнике, с ненавистью смотревший через окно на зажигающую огни столицу. На столе перед афганцем стояла откупоренная, но нетронутая бутылочка кока-колы, а сам он то и дело странно нагибался, заглядывая под полу ватника, словно прятал там подобранного на улице котенка.
– То, что он хотел тебя раком отыметь, – интимно понизив голос, продолжал Микерин, – так в этом, между прочим, есть что-то глубоко человеческое и очень трогательное… Серьезно. Ты сам посуди! Крутой продюсер, миллионер, лауреат всего на свете, а не скурвился, не очерствел душой, хочет, как и все, простого человеческого тепла и счастья… – Он поднял стопку. – Ну, давай… За человеческое в нас!
Стопки ударились друг о друга с таким дешевым звуком, словно были пластмассовыми.
– Да я даже не так на него обижаюсь, как на ребят, – заговорил Никита, когда водка горячим комком сползла в душу. – Не поверишь, Коля, басист, мне прямо в лицо сказал: «Знаешь, Никита, я думал, ты настоящий человек и музыкант, а ты – говно и мразь… Тебе, Иуда, твоя тощая жопа дороже, чем большое искусство и судьбы товарищей…» Так и сказал, представляешь? А остальные ребята стояли рядом и молчали…
Микерин недобро улыбнулся.
– А ты чего ждал? Что они тебе «Ролекс» в складчину купят?
– В каком смысле? – не понял Никита.
– В прямом. Хватит прикидываться, в самом деле. Ты что – реально не понимаешь? Ты же своим долбаным целкомудрием лишил людей самого светлого – бабла, успеха, этой… веры. Да я бы на их месте тебя вообще насмерть загрыз, если хочешь знать!
От неожиданности Никита даже протрезвел. Поэтому лихорадочно вылил в стопарь остатки водки и быстро выпил.
– Да и потом, – смягчившись, продолжал Микерин, – по любому тебя кто-нибудь выебет, сам понимаешь. Не в лесу живем – Москва… И еще неизвестно, кто попадется, кстати говоря… Может, вообще зверь какой-нибудь. Типа мент. Или наоборот – лютый урка. А Шакальский – милый человек, культурный, обеспеченный, деликатный…
Обалдевшему Никите в голову вдруг пришла спасительная мысль, что одноклассник