подходы, поскольку однобокая интерпретация ставит под угрозу саму жизнь, погружая ее в сон. И пробудить ее под силу лишь противоречиям. Таким альтернативным подходом, которому, возможно, суждено стать символом преображенной современности, может стать представление о том, что старение имеет смысл. Но в чём именно он заключается?
Быть может, естественный смысл старения заключается в том, что осознание конечности жизни приходит к нам постепенно, словно сама природа старается быть милосердной к своему творению – сверхчувствительному тирану, имя которому – «человек». Природе, конечно же, тоже хорошо знаком «принцип вечной молодости», только он наполнен совершенно иным смыслом, нежели в современной культуре – природа остается вечно молодой, разрешая старой жизни угасать, а новой возникать. Она может оборвать нить жизни одним рывком, о такой смерти многие мечтают, но немногим она суждена, ведь природа предпочитает медленный процесс старения: так остается больше времени на то, чтобы помочь расти новому поколению, передать ему свой опыт и накопить новые знания. Жить, подчиняясь естественному смыслу старения, означает, образно говоря, продолжать цвести ради себя и других в течение того срока, что отведен природой более или менее неуязвимому растению, и быть готовым принять увядание. Это значит радоваться жизни, пока она длится (собственной жизни и жизни в целом), и даже уходу из нее, безмятежно принять жизнь во всех ее ипостасях, включая тот факт, что она не вечна. Способен ли я на это?
Культурным смыслом старения можно назвать обнаружение ресурсов, которые обогатят и облегчат нашу жизнь на этом этапе. Безмятежность – один из таких ресурсов. И в современном мире его остро не хватает: круговорот жизни лишает нас покоя, заставляя мечтать о безмятежности. Безмятежность занимала важное место в западной философии и христианской теологии со времен Эпикура1 (341–270 гг. до н. э.) и его понятия «ataraxia» (др.-греч. атараксия – «невозмутимость, хладнокровие, спокойствие») и Майстера Экхарта (1260–1328 гг.) и его концепции «отрешенности»2. Однако в наше время эта философия была забыта, не выдержав натиска бурной активности и научно-технического оптимизма. Мягкая сдержанность безмятежности больше не считается добродетелью, однако пришедшая ей на смену показная холодность всё еще хранит память о человеческом тепле безмятежности. Веками один этап жизни, казалось, был создан для безмятежности, и это старость. Но теперь это период потрясений, и безмятежности уже не так просто занять в нем свое законное место. Но как же вновь обрести ее? Может ли всё более стареющее общество стать безмятежнее?
Лично я пока не достиг безмятежности, но для меня это то, к чему следует стремиться, чтобы жить красивой жизнью. Безмятежность – величайшее преимущество на любом этапе жизни, но особенно когда мы стареем, и наша жизнь становится более сложной и ограниченной. Вероятно, обрести безмятежность можно только в старости: легче быть безмятежным, когда