что болезненно хрустнули колени, поднялась и отправилась в душ, но прохладная вода тревогу не остудила. Сердце билось частыми толчками, разболелась голова. «Давление подскочило», – подумала Лидия, но вместо того, чтобы приладить на руку тонометр и выпить таблетку, принялась торопливо одеваться. Ткань платья застревала, цепляясь за влажную кожу, и женщина пыхтела, нелепо извиваясь грузным телом до тех пор, пока не смогла наконец застегнуть на боку молнию.
«Таки-так, таки-так», – громогласно тикал будильник в тишине квартиры, будто подгонял. «Поспе-ши, поспе-ши», – почудилось ей. Да куда спешить-то? До работы уйма времени! Тепличная развозка приедет к Панелькам в девять двадцать, как обычно… Черные стрелки на белом циферблате показывали семь часов пятьдесят минут.
Тишину пронзила резкая трель дверного звонка. От неожиданности Лидия вздрогнула всем телом. По голове пробежал противный зуд, словно там, под волосами, разом закопошилась сотня муравьев или волосы просто зашевелились без посторонней помощи, будто живые. Ноги вдруг ослабели. Она ощутила секундный страх, даже ужас, и мгновенно вспотела от унизительной беспомощности, сковавшей тело. Звонок повторился – долгий, настойчивый. Он катился через небольшую прихожую, через комнату, прямо сквозь застывшую на месте Лидию и разбивался о полированные дверцы шкафа, в которых отражалась ее гротескно расплывшаяся, напряженная фигура.
– Кто там? – сорвавшимся голосом выкрикнула Лидия через комнату, не в силах сдвинуться с места и не понимая, что с ней происходит.
– Это я, Сергей. Царев. Лидия Семеновна, откройте!
Лидия нахмурилась, пытаясь сосредоточиться, и внезапно в памяти вспыхнула короткая сценка.
– Мам, можно, я в субботу в район поеду? В кино.
Ника возникла за ее спиной неожиданно, и Лидия едва не расплескала суп. Половник в ее руке дрогнул, но густой гороховый бульон только качнулся по ободку да желто капнул на дно тарелки.
Лидия обернулась:
– Доча, ну зачем так пугать? С кем в кино? С Ларисой?
Девочки дружили с младших классов, хотя теперь, в десятом, Лариса стала реже появляться в доме Бойко. Лидия даже порадовалась, что они снова собрались куда-то вместе, но, как оказалось, радоваться было рано.
– С Сережей.
Половник глухо стукнул о дно тарелки.
– С каким еще Сережей? – нахмурилась Лидия, глядя на дочь.
Ника привалилась спиной к холодильнику. Растянутая футболка с побледневшим от стирок медвежонком на груди сползла с одного плеча, и в овальной петле широкого ворота виднелась тоненькая ключица. Шорты, в которые с помощью ножниц совсем недавно превратились старые джинсы, были ненамного длиннее трусов и совершенно не скрывали худенькие, но стройные ноги дочери. Она по очереди поджимала их, стоя босиком на полу, и доверчиво смотрела на Лидию.
«Какой Сережа? Ей же всего шестнадцать! – в ужасе подумала Лидия. – Цыпленок натуральный! Ребенок! Этого еще не хватало!»
Воспоминание