Элизий. А это может трактоваться не только так, что скоро он ступит на райскую землю Италии, но и так, что недалёк день до его появления на Елисейских полях не в смысле центральной магистрали Парижа, простирающейся от Площади Согласия до Триумфальной арки, а в смысле той части загробного мира в античной мифологии, «где царит вечная весна и где избранные герои проводят дни без печали и забот». К слову, если кто запамятовал: название «Елисейские поля» проистекает именно из античной мифологии.
Поэтому кто-то из исследователей и читателей заключительную строчку стиха трактует именно иносказательно: поэт предчувствовал свою смерть. Тем паче, что и «урна» упоминается строкой выше:
Вижу Фетиду; мне жребий благой
Емлет она из лазоревой урны:
Завтра увижу я башни Ливурны,
Завтра увижу Элизий земной!
А какие у нас всегда аллюзии к слову «урна»? Или «мусорная», или «с прахом» (последнее – в большей мере для тех, кто увлекается классической художественной литературой). Сомнительно также, что те, кто читает Баратынского, могут подумать, что поэт хоть в каком-то смысле имел в виду «мусор» применительно к Фетиде, к лазори и Элизию.
Соответственно, если и могла о чём-то идти речь, то только о прахе. Как пишут исследователи, «урна – это атрибут морского божества, который мы знаем по живописным изображениям, по скульптурам – Нептуна или нимф, морских или речных. Они изображаются с этой самой урной»1. Кроме того, жребий (условно: «пан или пропал») вытягивался в Древнем Риме из чаши, называемой/идентифицируемой как «урна».
Нептун – утонуть.
Жребий – пан или пропал.
Чувствуете аллюзии как смысловые галлюцинации?
***
Кажется, я отдалился от темы. От того «опыта», который Пушкин называл «сыном ошибок трудных» (что касается «друга парадоксов» – это про другое). Поэтому двинусь ближе к земле, к «неподвижному брегу», а не в сторону от него.
Не стану освещать сложную судьбу Баратынского, которому пришлось послужить солдатом, чтобы вернуть свой дворянский статус вкупе c возможностью получения офицерского чина. Да, да, был в его жизни и такой гадкий «эпизод», ставший переломным. Обучаясь в престижном Пажеском корпусе, Баратынский участвовал в краже табакерки с деньгами у товарища (то ли детская/юношеская шалость/оплошность, то ли серьёзный проступок/преступление), был пойман и со скандалом отчислен из корпуса с лишением многих дворянских прав.
Остановлюсь на том, какую интерпретацию некоторым строкам стиха дал поэт Александр Кушнер (поэт поэта видит издалека?):
«…Выговаривая г.Баратынскому за стихи “Последний поэт” […], Белинский писал: “Бедный век наш – сколько на него нападок, каким чудовищем считают его! И всё это за железные дороги, за пароходы – эти великие победы его, уже не над материей только, но над пространством и временем!” […]
Эта нотация больно задела Баратынского, так больно, что, по-видимому,
и