считать остановки, или высматривать знакомые приметы через узкие полоски, оттаявшие у края окон. Если повезет и у водителя еще не атрофировалось чувство сострадания к окоченевшим гражданам пассажирам, то с треском пополам можно услышать названия остановок, а значит, отключиться на полчаса, до пробуждающего сигнала: «Школа. Следующая остановка Больница». Как только это прозвучит, надо собраться с силами ровно на семь минут. Это абсолютно выверенное время для того, чтобы вывалиться из промерзшего трамвая, быстрым шагом дойти до проходной, записать время прихода, перевести дух, потом еще тридцать пять шагов по двору до подсобки, ключ в замок, дверь чуть-чуть вверх, затем резко на себя. Шаг в темноту. Щелчок выключателя. Все. Тепло. Тихо. Так начнется очередной рабочий день. Но до этого начала еще надо доехать.
А с водителем сегодня не повезло. Молчит. Кстати, почему водитель? Ведь он ничего никуда не ведет, скорее его вместе со всеми увлекает вдаль эта железная колымага, которая упорно следует по проложенной кем-то линии в соответствии с чьим-то замыслом. А этот, в кабине, не водитель, а, скорее всего, тормозитель, потому что периодически тормозит для высаживания тех, кто уже не в состоянии ехать дальше, и засасывания новых, которые еще смогут некоторое время нагревать внутреннее пространство трамвая за счет своей теплокровности.
Вот, кстати, и встали. Это, наверное, перекресток с проспектом. На нем очень долгий красный. Тормозили резко, значит, он только что зажегся. Когда трамвай стоит, становится немного теплее, потому что можно съежиться внутри холодной одежды и повиснуть, словно в вакууме, в теплой воздушной прослойке. Жалко только, что голову втянуть не удается из-за того, что эволюционные пути-дорожки с черепахами разбежались давным-давно, и ноги не подожмешь, потому что гравитация… Стоп! Кажется, освобождается место. Возникает очередная дилемма, то есть выбор между двумя плохими вариантами. В жизни всегда так, приходится выбирать между плохим и очень плохим, ведь что за дурак будет выбирать между плохим и хорошим? Выберет сразу хорошее, и все. Хотя для этого надо знать, что хорошо, что плохо, а это не так просто…
До возможной посадки остается несколько секунд. Если сразу, с размаху плюхнуться на освободившееся место, то майка, изрядно намокшая от пота во время поездки в переполненном метро и остывшая за пятнадцать минут в трамвае, сразу леденящим панцирем прилипнет к спине и не согреется уже до самой подсобки. Если остаться стоять, то болтание трамвая и особенно пихание окружающих разрушат хрупкий вакуум, и холодная мокрая майка будет периодически касаться спины. Но сегодня, кажется, лучше стоять. Народу не очень много.
А вот и интрижка затевается. На место, которое вот-вот освободится, претендует круглолицая гражданка с ярко выраженной активной жизненной позицией. Она оценивающе смотрит по сторонам, прикидывая шансы конкурентов на появившуюся вакансию. Конечно, главный конкурент – это я. Интересно, как я выгляжу в глазах этой, по всей видимости, бывшей убежденной пионерки, пытающейся изящно оттопыривать мизинец