не знаешь.
– Нет.
Дядя Зино поднял кукурузный стебель как скипетр, чтобы Джим рассмотрел его получше и ответил на заданные вопросы.
– Джим, все остальное, до того самого момента, как ты постарался скрыть это, было всего лишь ошибкой, – сказал он. – Но, как только ты скрыл ошибку, появилась ложь.
Джим смотрел на свой комбинезон. Он почувствовал, как слеза сбежала по его щеке. Он поспешно ее смахнул, надеясь, что дядя Зино ничего не заметил.
Дядя Зино отбросил стебель, будто то была грязь; так отбрасывают что-то постыдное.
– Ты часто мне лгал, Джим?
– Нет, – сказал Джим.
– Мне нужно сомневаться в тебе, в том, что ты мне говоришь правду? У меня никогда не было таких сомнений… так мне пора начать сомневаться?
Джим отрицательно покачал головой. Второй раз выговорить «нет» он просто не мог.
– Так в чем же тогда дело? – спросил дядя Зино.
– Я нехорошо себя чувствую, – ответил Джим.
– Ты болен?
Джим пожал плечами.
– Тогда иди домой, – сказал дядя Зино.
Джим посмотрел в сторону реки на свой ряд. Ему вдруг захотелось закончить работу.
Дядя Зино жестом указал в направлении города.
– Иди, – сказал он. – Если ты болен, тебе нельзя находиться на солнце.
– По-моему, я смогу остаться до обеда.
– Нет, иди домой и скажи маме, что ты заболел.
Джим слегка всхлипнул. Так всхлипывает скаут, когда понимает, что это не поможет.
– Давай, давай, – настаивал дядя Зино.
У края дороги Джим обернулся и оглядел поле. Дядя Зино пропалывал оставленную Джимом полосу. Работники, заканчивая свои полосы, подходили к реке. Дядя Эл все время шел впереди всех. Он уже второй раз за это утро доходил до реки и работал так, будто и не собирался останавливаться.
Неожиданный подарок
Джим шел домой через поля и пастбища. На всем пути он даже не попытался вспугнуть зайчат, прятавшихся в высокой траве оставленного под покос поля. А сняв туфли и переходя ручей, мальчик не стал выслеживать среди камней золотистых рыбок. Он не стал искать среди камней раков и весенних ящериц. Джим особенно любил держать в руке маленьких ящериц и наблюдать, как бьются у них внутри, под бледной тонкой кожей, их крошечные сердечки. И щелкающие клешни свирепых раков ему тоже нравились. Но сегодня он просто перешел на ту сторону ручья, за которой начинался городок, надел туфли и продолжил свой путь. Когда Джим обогнул маленькую полянку в лесу, где стоял нежилой теперь дом, в котором когда-то мать его жила вместе с отцом, он не бросил камень в жестяную крышу и даже не поднялся на скрипучее крыльцо, чтобы заглянуть внутрь через грязные окошки.
В городке Джим обошел стороной дома, в которых жили дяди. Раннее его появление встревожило бы маму. Она непременно уложила бы его в кровать, положила руку ему на лоб, чтобы проверить, нет ли лихорадки. Иногда она заставляла его носить куртку, даже когда на улице было тепло. Она была против того, чтобы он пошел в поле, и согласилась только, когда дяди пообещали не спускать с него глаз. Дядям часто