как через неделю?
– Элементарно. Вы что, действительно не видите закономерности в цифрах? – посмотрел Покровский. – Кроме увеличения возраста?
– Все четные… – пролепетал Миша.
– Правильно! Но не просто четные. Между первой и второй старушками разрыв в два года рождения, между второй и третьей четыре года, между третьей и четвертым эпизодом… сколько?
– Шесть, – сказал Кравцов. – Каждый раз прибавляется два года.
– О чем и речь. Значит, в пятом эпизоде будут старушки старше предыдущих на восемь лет… Их, кстати, может быть и три сразу, но тут мы пока не можем выстроить ряда, мало данных. Главное, что тысяча восемьсот девяностого года. В шестом эпизоде – отнимаем от тысяча восемьсот девяностого восемь плюс два, десять лет – тысяча восемьсот восьмидесятого. В седьмом эпизоде минус сколько лет от шестого, Миша?
– Минус двенадцать, – осторожно сказал Фридман. – Одна тысяча восемьсот шестьдесят восьмой год рождения…
– Старше Ленина, – сказал Кравцов.
Жунев закурил, положил зажигалку на стол, крутанул ее, смотрел, как крутится.
– Бабушек старше Ленина в Москве, думаю, наперечет, – продолжил Покровский. – Между первым и вторым случаем прошло восемь дней, между вторым и третьим два дня, между третьим и четвертым три дня. Если он сохранит ритм в два-три дня, около недели, значит, остается до покушения на стосемилетнюю гражданку! Ко всем стосемилетним москвичкам мы приставим усиленную охрану и сможем задержать злоумышленника.
– Какие хорошие были две недели, спокойные, без этого вот твоего головожопства, – сказал Жунев.
– Размяться уже нельзя в начале сложного расследования…
– Длинно, Покровский… Все согласны, что все четыре эпизода связаны?
Кравцов и Миша Фридман закивали. Покровский, подумав немного, тоже кивнул.
– Связаны, но хрен пока знает как, – Жунев сделал в деле какую-то пометку. – При этом есть ощущение, что выбор жертв случаен. Так?
– Конечно, гораздо проще выскочить с рельсом, когда видишь абстрактную пенсионерку, чем четыре раза конкретных подкараулить, – согласился Покровский.
– Маньяк, получается, самая очевидная версия. Кто-нибудь ловил маньяков? – спросил Жунев.
Никто не ловил.
– Маньяк в рифму коньяк, – сказал Жунев, достал из тумбы письменного стола бутылку. – Я тоже не ловил. Давай, Кравцов, резюмируй по каждому эпизоду, какие есть факты.
– По кирпичу на Скаковой никаких. Ни следов, ни свидетелей. Завтра пойдем с товарищем капитаном, еще раз залезем на этот балкон. Но шансов мало. По горячим следам не работали…
– Мог, сволочь, в толпе стоять… Кинул и выскочил к людям, – сказал Жунев.
Показал Фридману знаками взять лимон с тарелки на тумбочке, а рядом там и нож, а что не только взять, но и нарезать надо, Фридман и сам догадался.
– По рельсу у «Гражданской» есть следы галош и ниточки от перчаток. Галоши и перчатки новые, зацепиться не за что. Сорок четвертый размер галош – это не то что примета…
– Но ее