просить прощения, молодечик. – Отлично.
– Прощаю, но чтобы больше такого не было! У меня в кабинете камеры, если не хотите, чтобы я передала записи в полицию и родственникам – больше не подходите даже. Оставшиеся вопросы решим по телефону.
Перед тем, как сесть в машину и уехать, он внимательно смотрит на меня, запоминает лицо. Я выдерживаю взгляд. Пусть пороет информацию, у моей семьи такие связи, что пикнуть побоится, по крайней мере, пока правящая партия не поменяется. А как только его «Ауди» отъезжает, говорю Веронике:
– Камер нет?
– Они не работают. После ремонта что-то не доделали в проводке. Надо починить.
– Надо. Я займусь. Опасное у вас тут место.
– Отказываться от помощи не стану. Если честно, я не справляюсь со всем навалившимся. Очень много работы, люди, что в моем подчинении – совсем меня не боятся. Опаздывают, вовремя не выполняют обязанности. Мне кажется, Ольга Валерьевна из бухгалтерии подворовывает, а я не могу набраться смелости и спросить у нее напрямую.
Я обнимаю ее одной рукой за плечи, чуть наваливаюсь весом, чтобы она ойкнула, пытаясь меня удержать. Улыбается.
– Егор, тебе не стоило этого делать, он опасный человек, – говорит полушепотом.
– Я тоже опасный, – отвечаю предельно серьезно, но она вдруг начинает смеяться, что неприятно царапает по самолюбию. Я хмурюсь, но развивать тему не хочется: – Ты до скольки работаешь?
– Мероприятие закончится – и свободна. Иногда у нас выкупают зал, когда не хотят приглашать домой, у нас есть соглашение с соседним рестораном… Где-то около трех.
– Так я посижу с тобой?
– Выглядишь неважно, – она поворачивается и гладит меня по вискам, вытирая ладошками пот. А я прикрываю глаза от удовольствия, мне не хватало вот такой незамысловатой женской ласки. Не секса, не совета. А просто нежного прикосновения. Она хмурится: – Егор, у Ксюши всегда будет ее родной малыш, она уже не одна. Это счастье. Правда. Мне мама рассказывала, что, даже оставшись одной с младенцем на руках, она чувствовала, как внутри тепло и приятно. Откуда-то берется невероятная сила, смелость. Желание спасти своего ребенка перекрывает любые страхи. Ксюша, если она не болезная, конечно, справится ради него. А ты один. Сейчас один, и потом будешь один тонуть в собственной лжи. Если малыш твой, она с помощью него на тебе еще отыграется за эти месяцы, вот увидишь. И не говори мне, что ограничиваешься марихуаной. Дальше будет хуже.
– Так я посижу с тобой? – упорно повторяю.
– Посиди.
Обещанную табуретку она мне не предлагает, мстя за завтрак на полу кухни. Когда спрашиваю: ничего, если полежу в одном из ящиков и подремлю – нашел подходящего размера, выпучивает глаза и крутит у виска. В конце концов мне выдают подушку, и я сажусь в углу комнаты, прикрываю глаза, пока она работает за компьютером и принимает клиентов. При мне приходят двое.
Глава 7
Егор наломал дров, подкараулив Августа на парковке и разбив ему нос, и хвалить его за это – неправильно. Но…