поездов. Груди вздымаются, железы пульсируют, и куда бы ни ехали люди, они направляются к последнему адресу. Он знал это, он, сейчас оказавшийся на пороге четвертого десятка, человек по имени Руди Ступар. Имя, полученное благодаря давней, тайной любви его матери, еще девушкой влюбившейся в квартиранта, молодого офицера, которого однажды перевели далеко, на север страны.
Четыре месяца в холодном пространстве. Своих собеседников он, как прежде, в Белграде, не записывал на диктофон. Их истории тут же тонули в глубинах его слуха, потому что они поступали не извне, не голосом другого человека, но исходили от него самого. Слова таяли как медузы, оставшиеся на скале во время отлива, где в жаре солнечного утра превращались в эмульсию взгляда, в пигменты и перхоть. Все могло погибнуть еще до спасительной волны прилива, повторяющей цикл следующим днем. Ничто не исчезает до конца. Каждая клетка сохраняет память. И потому еще сохраняется понимание того, что уже половина седьмого, что в жестянке уже нет кофе, что надо заменить перегоревшую лампочку в прихожей, что все карандаши в стакане тупые, проявить пленку, отснятую на экскурсии в Люнебург, и обязательно зайти в книжный магазин.
Неоновые огни магазинов и кафе призрачно мерцают в сером воздухе холодного мартовского утра. Напротив стола, за которым сидит Руди, открываются и закрываются двери лифта, и каждому действию предшествует мягкий звонок. Огромная кабина лифта, подталкиваемая сильным механизмом, курсирует вверх-вниз в стеклянной башне. До отправления поезда еще целый час. Он убивает время, выбирая из множества одну личность, и следит за ней взглядом, пока она не исчезнет на перроне или в дверях вагона. Когда это происходит, на том же месте он выбирает нового, только что приехавшего пассажира, который с чемоданом неспешно двигается к одному из выходов. Там появляется новая особа, и он следит, как та пробивается сквозь толпу в направлении кассового зала. Руди со своего места, подобно режиссеру, наблюдает за передвижением статистов
в спектакле, который сегодня утром разыгрывается на железнодорожном вокзале.
Только на первый взгляд кажется, что каждый идет по точно определенному маршруту. Но Руди, внимательно наблюдая за избранным человеком, замечает, что в его поле зрения первоначальные намерения постоянно корректируются. Их невозможно точно знать, но можно предположить, что появление на вокзале не связано с желанием посетить цветочный киоск или лавку, перед которой он в данный момент останавливается, или же собирается пересчитать мелочь – именно этим сейчас занята женщина, которую он проследил до автомата по продаже безалкогольных напитков. Все эти незнакомые люди с момента пробуждения попадают в лабиринт предстоящего дня. Ориентация на небольшом пространстве утешает тем, что здесь нельзя заблудиться. Время от времени коснуться ладонью лестничных перил, окинуть взглядом расположенные в шахматном порядке на стене парадной почтовые ящики – и констатировать, что сосед с первого этажа долгое время не вынимает почту, потому что края конвертов выглядывают