наверно, поверил бы этому, если бы точно не знал, что гипноз на него не действовал. Все шло не так, эту историю надо было заканчивать. Иначе все для него могло плохо кончиться. Мозг понимал это. Но не мог восстановить привычный контроль над человеком. Обработав рану, наложив новую повязку, врач выпрямился. С Дарьей вышел в другую комнату. Она спросила шепотом:
– Ну что у него?
– Пустяки. Зарастет, – также шепотом ответил Валентин. – Через неделю будет бегать.
– Я испугалась, когда на повязке увидала новую кровь, – пояснила и благодарно прижалась к нему всем телом. Потом отстранилась и закончила: – Нет, крови я не боюсь, но Александр мне брат. – Глянула в глаза Валентину. – Поехали, отвезу тебя домой.
Вернувшись в комнату, где лежал Александр, врач, не говоря ни слова, собрал свой портфель и вышел в прихожую. Дарья из прихожей громко произнесла:
– Александр, я отвезу Валентина домой!
– Давай, только будь осторожней! – раздался в ответ тонкий голос.
Для Ганилевского было непонятно, о какой осторожности предупреждал Александр.
– Не забудь отблагодарить Валентина! – последовал новый выкрик им в спины.
Приостановившись, Дарья улыбнулась всем загорелым лицом и громко ответила:
– Не переживай, он уже получил аванс, остальное тоже получит с лихвой!
Усмехнувшись, Ганилевский подумал, что, может быть, ошибался, когда усомнился в том, что они не брат и сестра. После этого Дарья открыла дверь, и оба вышли из квартиры.
В машине Софья, увидав их, оживилась. Милое девичье лицо с большими глазами сразу похолодело и сделалось непримиримым. Посмотрела на часы, удивилась: что-то быстро управились. Возможно, заезжали сюда по какому-то делу, возможно, Дарья здесь не жила. Снова Дарья села за руль, а Валентин, протолкнув вперед свой портфель, сел на заднее сиденье. Отъехав от дома, Велинская посмотрела через зеркало заднего вида на Ганилевского, сказала как бы между прочим:
– Я искала тебя в больнице, в твоем отделении.
Вскинув брови, Валентин поймал в зеркале ее глаза. Так вот, значит, откуда у нее его телефон и адрес! В ответ произнес какое-то непонятное бурчание, разобрать слова было невозможно:
– М-м, хм-м, бр, хо, у-у.
Не обратив внимания на это бормотание, Велинская продолжала, переводя разговор в нужное ей русло:
– Видела в коридоре твоих больных. Впечатление не из приятных. Многие какие-то перекошенные, плохо передвигаются, забинтованные, кряхтящие. – Она умышленно сгущала краски, говорила то, чего на самом деле не видела, чтобы вызвать ответную реакцию Валентина. – Не понимаю, как можно на них целыми днями смотреть?
Плотнее вжавшись в сиденье, врач ответил коротко и по-деловому:
– Я их лечу! – и напомнил: – Александр сейчас тоже не в лучшей форме, но ведь на него ты смотришь.
– Да, ты прав, – охотно согласилась она. – Впрочем, и в твоем отделении не все так плохо. – Велинская, глядя через лобовое стекло, резко повернула руль на перекрестке, направляя машину на другую улицу. – Вышла какая-то