действия со стороны наших врагов. Я бы тоже не стал оставлять функцию стабильности в случае захвата, если её можно отключить. Зачем отдавать врагам такую дорогую вещь?
Опаньки, а камушку-то явно не очень хорошо в моём присутствии. А если я отлечу, то не возродится ли кто-то из «куриц» и не захватит ли камень обратно? Да лучше один уровень потерять, чем отдать им алтарь обратно! В общем, отходить от камня я не стал, но, нащупав щит побольше из валявшихся рядом, постарался им прикрыться как можно лучше.
Мощный взрыв отбросил меня на ствол дерева с середины поляны и расцветил яркими искрами всё окружающее пространство. На мне сразу появилась куча разнообразнейших дебафов. Сотрясение мозга, перелом ключицы, перелом рёбер, перелом правой руки, отсутствие левой… Стоп! Как отсутствие?!
М-да… А руки-то я в бою лишился. И тут из-за деревьев, прямо к моему временному месту обитания, выбежала припозднившаяся пятёрка «куриц», издевательски поигрывая своим оружием.
– Ну-с, дорогие товарищи, что делать будем с зарвавшимся птенчиком? – задал с ехидцей вопрос один из них.
– А давайте его опустим? – внезапно предложил другой.
– Ин-нтересн-ное предложен-ние, – как-то растягивая букву «н» протянул третий.
– Ну что, дорогой, прячь своё шмотьё в инвентарь, раздевайся, будем шпили-вили устраивать! – с небольшим кавказским акцентом нарочито ласково сказал четвёртый. – Сам разденешься – мы тебя с вазелином иметь будем, не сам – без вазелина.
Я молчал, не собираясь участвовать в этом фарсе, зная, что изнасилования в игре невозможны. Стянуть нижнее бельё можно только самостоятельно. При этом никакие формы насилия при надетом нижнем белье невозможны, даже оральные. Неплохо, в общем, подстраховались разработчики. А эти «товарищи» пытаются развести меня, как совсем тупого.
– Чего молчишь, родной? Без вазелина хочешь? Так всё будет по-твоему! Как скажешь, так и будет.
Ещё минуту они пытались чего-то от меня добиться, но, видимо, до них дошла бесперспективность продолжения театра одного зрителя. Хотя у меня перед носом и мечом трясли, и по сломанной руке били, снимая очки жизни, и здоровую тоже сломали, хорошенько прошлись по лицу ногами, но добиться от меня им так ничего и не удалось. Эту боль даже болью назвать нельзя после кровавого ритуала, так, словно заусенец оторвал. Порадовало, что эти твари не догадались меня обгадить, видимо, пока ещё не успели воспринять до конца, что виртуальность изменилась, хоть на своей шкуре это уже опробовали. Хотя, может быть, эти опробовать и не успели, что-то я их в замке не припомню, а пятого так до сих пор и не разглядел, он что-то в сторонке отстаивается. То ли наблюдатель, то ли его до дела не допускают.
– М-да, западло, не хочет он раздеваться. Что делать будем, Понтифик?
Так вот, кто это там отстаивается в сторонке, не подходя ближе. Старый знакомый.
– Идиот! Я же специально близко не подходил, чтобы он мой ник не увидел! На фига было меня палить? Теперь он знает, кто его обдирать станет. И потом меня искать будет.