в два голоса сострадали барышни. – О!
От бульона Икс отказался, зато воздал должное котлетам телячьим паровым, с соусом, приготовленным на отваре из овощей.
Чтобы объяснить способ существования высоко-организованной материи в качестве мыслящей субстанции, Икс признался, что ежеутренне тратит немалое время на то, чтобы вспомнить, кто он, чему и во что верит, чего желает. Определившись таким образом (то есть, выяснив, на чём остановился со вчерашнего вечера), Икс попытался решить: зачем, собственно, он, Икс, есть? Для чего начинает утро? Между тем, ощущая себя как субстанцию, которая философски определяется, Икс чувствовал, что ширится в плечах, стекленеет глазами…
Подали десерт: мороженое с орехами, фрукты, напитки.
Икс рассказал о семейном положении. Без комментариев, но с горечью в голосе. С тенью сожаления на лице.
– Таким образом, – не без удовольствия заканчивая десерт, подвёл итоги Икс, – пришло время сменить обстоятельства. Решено.
Будущие жёны не могли произнести ни слова. Хотя, конечно, старались. Икс был достаточно великодушен, чтобы не придавать этому значения.
– Теперь у нас, голубчиков, всё впереди, – прощаясь, заметил он.
Через некоторое время заключили брачный контракт.
И пока не вышел гарантийный срок (то есть, целых полтора медовых месяца) Икс был доволен, как мыслящая субстанция, отыскавшая, наконец, оболочку главы семьи. Тем более, что новенькие жёны знали своё место, отличаясь высокой надёжностью и дисциплиной, потому что, как выяснилось, происходили из старинного армейского рода. Были вояками в пятом поколении. Имели звания – полковницы и майорши (разумеется, оставаясь при этом сколь возможно женственными). Кстати, в семье Икса не было военных и, раз уж так получилось, Икс имел право на звание сержанта. И это не считалось обидным или оскорбительным, потому что в современной армии главное – должность, а не звание. Так что сержант Икс имел в своём распоряжении полковницу и майоршу. Как глава семьи в генеральской должности.
Надо сказать, что Икс умел быть достаточно деликатным, чтобы отнестись с пониманием к условностям армейского быта: учился ходить строем, носил на лацкане пиджака личное оружие, ложился спать ногами к эпицентру предполагаемого взрыва, а вставал… то есть, объявлял подъём под звуки серебряной дуды, в которую свистала майорша.
Однако медовый месяц – незабываемый, как первая в жизни штыковая атака, темпераментный, как ядерный взрыв, безмятежный, как… правильно! … как скоростной бомбардировщик последней модели… что ещё? Изысканный, как воронка после взрыва авиабомбы, вдохновенный, как государственный флаг и честь офицера… медовый месяц – заслуженный, как полковая лошадь или нашивка за ранение, – медовый месяц кончился.
Начались армейские будни.
И первая учебная ночная тревога с эвакуацией, передислокацией, прочими «ациями» – осталась