условий, ночевки под открытым небом на холоде не выдерживала даже термосумка, в которой я их хранил. Да и фотографировать лапами не выйдет. Предпочитал ночевать в палатке с комфортом в обычном тепле, разглядывая получившиеся кадры на портативном мониторе.
Мне нравилась моя жизнь до всего этого. Полная свободы передвижения и творчества, нашедшего отклик в сердцах людей, она казалась мне идеалом. Юджин называл меня чокнутым, а мне просто нужна была страсть такой величины, чтобы заполнить чернь, что наполняла прежнюю жизнь.
В этот раз я тоже взял все с собой в надежде, что меня оживит родная стихия. Только шел я не в поиски видов, а руководствуясь каким-то чутьем, еле ясной тягой куда-то, где станет легче.
К заброшенной базе вышел через трое суток, да и то только потому, что ходил последний день кругами. Внутри все ошпарило от внезапной уверенности – это моя цель. Ту ночь я не спал – кружил медведем вокруг, принюхиваясь. Запахи людей и техники были слабыми и ненасыщенными, будто остаточными. И никаких признаков жизни.
На следующую ночь я решился подойти ближе. Добрался до люка, но тот оказался закрытым… и опечатанным. Следов сигнального оборудования тоже не нашлось.
Покрутившись у замка медведем, я вернулся днем уже в обычном облике, не таясь – не осталось сомнений, что никого тут нет. Если я проберусь внутрь, никто не узнает. Да и неудивительно – слишком далеко и холодно, датчики не выдержат.
Вскрыть двери у меня заняло еще четверо суток – пришлось вернуться в город за оборудованием. Обратно я тащил на себе много всего, что могло понадобиться на заброшенной базе, начиная с инструментов и заканчивая огнестрельным оружием. Двери поддались, и вскоре передо мной оказался темный коридор.
Я направился по нему, ступая, как по минному полю. Внутри меня все натягивалось и скручивалось пружиной – такой страх и злость вызывало это место. Я шел не по отсекам, а по натянутым нервам. Определенно, место было мне знакомо.
Но того, кто звал, тут не оказалось.
По крайней мере, не сразу…
Уже когда разобрался с генератором и запустил систему жизнеобеспечения, наткнулся на лабораторию на нижнем этаже. И вот тут зверь уперся бы всеми четырьмя, будь я в его ипостаси. И все равно заставить себя войти внутрь стоило труда. Распахнутая клетка не оставила сомнений, кого именно в ней держали. Но следы деятельности «подмели» качественно – ни препаратов, ни запахов.
Когда стемнело, я направился в жилые отсеки. Побродив по комнатам, наткнулся на одну, в которой вдруг дернуло все нервы разом. Тут не убирались. По крайней мере, запахами никто не озаботился.
И это натолкнуло на мысль, что прятали тут все не от простых людей, а именно от оборотней. Может, тех, кто приходил к старику Лове?
Но все это стало неважным, когда приблизился к кровати и опустился на колени. В груди задрожало от волнения и неясной тоски. Я сгреб простынь и притянул ткань к лицу, прикрыв глаза. По памяти, как по мокрой гальке, зашелестели смутные воспоминания – дыхание… рваное… вскрик боли и стон… чувство скольжения чужих пальцев по коже…