спать. Я открою вино, а ты нарежь сыр.
Немного времени спустя, расслабленные после душа, они сидели на постели, расположив там же поднос с вином, сыром и яблоками. и разговаривали, пока Илюша не убрал поднос и не привлек Аню к себе.
Ночью опять пошел дождь, и она встала прикрыть окно. До этого она уже несколько часов лежала без сна. Голова отяжелела, глаза слипались от усталости, но после дня, полного впечатлений, трудно было уснуть. Сначала она лежала тихо, боясь потревожить Илюшу, а потом, когда поняла, что он затих, приподнялась на локте и стала его рассматривать. Никогда прежде она не видела такого удивительного мужского лица: у него были гармоничные черты, плавная и красивая линия профиля, и в то же время природа щедро наградила его тем, что безошибочно распознает каждая женщина и к чему инстинктивно тянется, подобно тому как тянется слабый плющ к стволу могучего дерева. Рядом с ним было уютно, хорошо и спокойно. Аня осторожно взяла его руку – крепкую теплую ладонь – и положила себе под щеку. Почувствовав ее прикосновение, он повернулся и, не просыпаясь, обнял ее. Сердце защемило от безмерного, пронзительного счастья. Аня прижалась к Илюше и прошептала по-русски: «Я тебя люблю».
Проснулась она поздно. За окном бледный рассвет уже успел смениться пасмурным днем. Солнце пряталось за рваной пеленой туч, и по-прежнему накрапывал монотонный дождик. Увидев за окном эту безрадостную картину, Аня прикрыла глаза. На этот раз ей не нужно было тянуться к Илюше. Она знала, что его рядом нет.
Вопреки ожиданию, Аня оставалась спокойной. Она стала размышлять, улетел он уже или нет? Почему она не узнала, во сколько у него самолет? Сейчас ей стала очевидна собственная глупость. Она не задала ему ни одного важного вопроса. Не выяснила адрес электронной почты или номер сеульского телефона, не разузнала подробностей о его профессии и занятиях, она даже не спросила, сколько ему лет. Это пренебрежение к деталям теперь ей самой показалось странным и необъяснимым. Но даже сейчас она размышляла об этом как-то рассеянно. Ее искренне огорчало лишь то, что, думая об Илюше, она не сможет представлять его в повседневной жизни за каким-нибудь делом.
Пытаясь собрать воедино обрывки, иногда проскальзывавшие в разговорах, Аня припомнила немногое: он вырос в провинции, теперь живет в столице; учился на бортпроводника, но, кажется, так им и не стал, хотя время от времени ему приходится много путешествовать; есть люди, которые от него зависят. В последние три с половиной года в его жизни что-то происходило, что-то настолько плохое, что даже возникали мысли о суициде (Аня вспомнила, с каким ужасом посмотрела на него, когда он упомянул об этом). Еще больше ей запомнились слова, что он так и не избавился от теней прошлого и вряд ли когда-нибудь сможет это сделать. «А знаешь, возможно, ты была права в своих подозрениях, – сказал он тогда, усмехнувшись, – мне все еще бывает сложно назвать себя здоровым человеком. Меня часто мучают сильные головные боли, перепады настроения и приступы неконтролируемой паники. Но самый главный мой враг – это апатия. Временами меня охватывают скука и безразличие ко всему на свете. Абсолютно ко