ужин, и слушал.
– Я ж помню, как раньше, ещё до того, как Ярополк в Снежном стал править, скренорцы деревни разоряли. У меня невестка с севера, она до сих пор плачется, что её отца в плен уволокли. Великий князь часто дружину посылал, да только без толку. Звери они, эти скренорцы, а не люди. Перуну по-прежнему молятся и другим богам, каким-то чужим, о которых даже здесь не слыхивали. Безбожники, одним словом. От таких жди беды, – повторил он. – Вот они сюда осенью притащились, сначала немного их было, а теперь тьма-тьмущая. Пресветлый Отец народ успокаивает, говорит, что скренорцы для охраны, для мира, значит, что княгиня их с собой привела, и они ей подчиняются. Только в городе уже мира нет. Как так нас скренорцы охраняют, если честным девкам от них спасу нет? А торговцы жалуются, что их обдирать стали, откуп требуют в три раза больше, чем раньше. Мне пока везёт, мой двор далеко от городских стен, не добрались ещё. Но скоро распухнут от алчности, мало им станет, тогда-то и начнётся…
– Что начнётся?
– Так ясно, что: власти захочется больше, а княгиня и рада будет всё под себя подмять. Уже, говорят, будто она с Фиофано цапается. Две бабы под одной крышей никогда не поладят.
– Что ты опять на баб наговариваешь?
Перед Милошем на стол поставили деревянную тарелку с пшённой кашей, а рядом копчёную колбасу.
Хозяйка упёрла руки в боки, гневно поглядывая на мужа.
– Чем языком чесать, шёл бы разобрался с нашим гостем из угловой комнаты, а то он жалуется, что у него клопы в кровати.
– Клопы? Леший бы его задрал, – заворчал Ачим. – А шёлковых простыней ему не подать?
– Вот и узнай, может, и подать, – хмыкнула презрительно женщина и посмотрела с любопытством на Милоша.
Ачим поднялся неохотно и ушёл, ругаясь себе под нос, а хозяйка осталась возле стола.
Полная, румяная женщина напомнила Горицу своим видом и привычкой понукать и ругать почти ласково. Разве что рушником она, как матушка, не замахивалась. Милош улыбнулся ей и спросил с некоторой опаской:
– Сильно ваши клопы кусаются?
– Да ты пойди найди хоть одного, соколик. Если получится, я тебя в свою постель пущу.
– Муж возражать не станет?
– Старый боров так дрыхнет, что и не заметит, – хохотнула хозяйка, и Милош рассмеялся то ли шутке, то ли родному мягкому рдзенскому говору.
Женщина не спешила уходить и внимательно, без всякого стеснения разглядывала гостя.
– Что ты, насовсем из Рдзении? – вдруг с материнской жалостью спросила она.
– Наверное, – пожал плечами Милош и взял наконец ложку, зачерпнул немного каши. – Только не знаю, куда здесь податься.
– А что ты умеешь?
Милош некоторое время сомневался, стоило ли говорить о себе правду, но всё же ответил честно:
– Я лекарь, обучался в Совине. Но, говорят, в Ратиславии каждая деревенская бабка разбирается в травах, да ещё и заговоры читает.
Женщина оглядела Милоша с головы до ног.
– Каждая, да не каждая, учёным лекарям князь будет