глаза горели прежним огнём.
Овца крутила головой, выпучивала глаза и не замолкала. Дара протянула руку в её сторону, пошевелила пальцами, нащупывая тонкую ломкую нить короткой овечьей жизни. Потянула.
Животное заплакало почти по-человечьи, и рука ведьмы дрогнула.
Дара прикусила губу, вызывая злость и боль. Ухватила солнечный поток крепче, обкрутила вокруг запястья Ярополка, касаясь невесомо его смуглой кожи. Он смотрел, не отрываясь, внимательно и жадно, точно не из него утекала жизнь, точно в нём жажды и силы было больше, чем в самой лесной ведьме. Но Дара заметила, как плотно он сжимал губы, как дрожали судорожно его пальцы.
Овца заблеяла снова, жалобнее и тише. Чем бледнее становилась натянутая нить, тем тише вело себя животное. Вскоре оно легло на пол, опустило голову и, кажется, заснуло.
Дара закрыла глаза. Дым обволок её разум. Отяжелели веки. Руки сами собой удерживали одну нить, что тянулась от овцы к Ярополку, другую от раскалённой печи к князю и искали другую, яркую, жаркую, чтобы вырвать из самой Дары и подарить князю.
Из тёмных углов, из-за ставен и из-под лавки выползли анчутки. Чёрными точками они закружили вокруг, подбираясь ближе медленно, шаг за шагом. И вот один из них коснулся лохматыми лапами ноги Дары, другой взобрался ловко на спину, к шее, царапая острыми когтями, кусая редкими зубами. Дара чуть не выпустила нити, когда попыталась смахнуть анчуток. Не глядя даже, она поняла, что пучок полыни потух, иначе духи не осмелели бы.
Вдалеке, на границе темноты, переливался золотыми красками рассвет. Из сна, из небыли возникли тёмные стены землянки и высокие чёрные сосны, возносившиеся высоко к ночному небу. Оттуда, где встало солнце, или прямо из темноты лесной землянки загорелись ярким пламенем знаки. Один – как две птицы, соединившиеся в объятиях.
– Что ты на мне рисуешь?
Дара вскинула голову и встретилась взглядом с Ярополком. Он приподнялся на подушках, разглядывая свою грудь. Окровавленным пальцем Дара выводила на ней замысловатый знак.
Она не могла вспомнить, для чего он предназначался. Все знания лешего точно дремучий лес, где не разобрать прямой тропы, всё скрыто в тенях и зарослях. А Дара не самый лучший проводник.
– Рана затянулась, – удивилась она.
– Даже шрама не останется.
Ярополк попытался встать, но упал обратно на подушки, скривился в раздражении.
– Я думал, ты вылечишь меня до конца.
– Я спасла тебе жизнь.
Снежный князь вдруг сделался недовольным и злым.
– Слышишь? В городе беспорядки, даже отсюда я слышу крики. Я нужен там. Поставь меня скорее на ноги! – его голос прозвучал требовательно, как у избалованного ребёнка.
Дара прислушалась и только теперь разобрала далёкие вопли и глухой шум, что доносились с улицы.
– Ты потерял слишком много крови, – она выпрямилась и опустила руки в таз, смывая кровь. – Я ведьма, а не богиня. Радуйся, что вообще жив.
– Вот и знакомая язвительность, – буркнул себе под нос Ярополк. – Неси мою одежду.
Дара изогнула правую бровь и осталась