возглавляемого министром внутренних дел Петром Дурново. По его распоряжению градоначальник фон дер Лауниц запретил заседания в недавно открытых отделах «Собрания». Витте пытался исполнить свои обещания и позволить Гапону и его профсоюзу действовать. Но Дурново составил доклад на имя царя о нежелательности легального рабочего движения и «Собрание» было окончательно закрыто. В начале 1906 года в прессе началась кампания против Гапона и его соратников. Поводом к ней стало письмо бывшего сторонника Гапона Петрова, которое он опубликовал в газете «Русь». В своём письме он рассказал о получении Гапоном тридцати тысяч рублей от правительства Витте. Публикация вызвала скандал в обществе, который не удалось погасить даже опровержением руководства «Собрания», что деньги предназначались для компенсации убытков, связанных с закрытием его отделов. Возмущённый Гапон попросил рабочего Черёмухина убить предателя и даже дал ему для этого свой револьвер. Кампания против него и его организации приобрела характер подлинного преследования. Гапон, предчувствуя покушение на его жизнь, теперь всегда брал с собой револьвер и перемещался по столице с телохранителями. Одновременно он обратился в газеты с открытым письмом, в котором выразил готовность предстать перед общественным судом. Ему удалось получить поддержку от известных политических деятелей, согласившихся на участие в таком суде. В то же время неодолимое стремление Гапона вернуть себе своё детище – «Собрание» со всеми его отделами – подтолкнуло его к роковому решению пойти на сотрудничество с политической полицией.
3
Рутенберг в начале февраля нелегально проживал в Москве, спасаясь там от полицейского преследования, возобновившегося после укрепления позиций министра внутренних дел и его «силового блока». От Савинкова ему было известно о подготовке Боевой организацией покушения на Дурново.
Появление у него на квартире Гапона удивления не вызвало: Ольга Николаевна, знавшая об особых отношениях между ними и доверявшая ему, рассказала, как его найти. Рутенберг следил в последнее время за его травлей в прессе и даже сочувствовал другу, попавшему в жесткий и умело управляемый сверху переплёт. Добротный костюм на нём находился в явном конфликте с его бросающимся в глаза состоянием – Гапон был подавлен и угрюм.
– Сегодня утром приехал из Петербурга повидаться с тобой, – начал он разговор. – Хочу сообщить тебе нечто очень важное.
– Я тебя внимательно слушаю, Георгий.
– Нет, вечером поедем в «Яр», там и поговорим, – заявил Гапон.
– Но там нас выследят и арестуют. Любой сыщик тебя узнает и меня из-за тебя раскроет.
– Верь мне, Пётр. Никто нас не арестует. Кроме того, я уже пригласил в ресторан хозяйку твоей квартиры и моего ученика-семинариста с женой.
– Я не желаю туда ехать, – произнёс Рутенберг. – Да и при гостях поговорить мы не сможем.
Гапон был взволнован и удручён, искоса поглядывал на него и избегал встретиться с ним взглядом. Договорились, что