всегда рядом, никуда не зовет, даже не улыбается, а ждет удобный момент, чтобы надеть наушники и отключиться от меня. Выбор, я бы намекнула, очевиден.
Однако, вслух выдаю немного другую версию:
– Все очень просто. Мы же с тобой архитекторы. А Барселона – город великого Гауди[1]. Я всегда мечтала посмотреть здания, построенные по его проектам, – естественно, Пашке про Маорисио до времени ничего знать не следует. – Про Рим я даже не знаю, что можно добавить к тому, что ты и сам знаешь. Вечный город. Там и античные постройки, и архитектура Эпохи возрождения. Ну а Вена – город дворцов. Очень красивые здания построены весьма состоятельными австрийцами на месте стены, когда-то окружавшей город. Это совершенно особенное зодчество, – молчу, что в Вене была с Мишаней в нашу последнюю совместную поездку. Кто знает, возможно, именно из-за приятных воспоминаний меня так в нее тянет.
– С точки зрения архитектуры прекрасный выбор, мадам.
Мы какое-то время пытаемся изображать интерес к разговору, но на три часа полета запала не хватает. Пашка, дождавшись-таки, когда я иссякну, надевает наушники.
Закрываю глаза. В последние три года я играю роль того самого персонажа, что в трех соснах умудрился заблудиться. Если бы я вышла замуж за Мишку, то насколько спокойнее мне было бы! И зачем на мою голову свалился Маорисио?! А потом вдобавок и Пашка от безысходности.
– Добро пожаловать в Вену! – голос командира экипажа вырывает из сна. Я таки отключилась.
– Мадам проснулась? – Чернышов насмешливо разглядывает меня, – я уж сидел и гадал, когда тебя начинать будить. Решил сначала дать всем пассажирам выйти.
Через паспортный контроль выходим по указателям к поездам. Топографический кретинизм, которым наградила меня природа, не позволяет мне сориентироваться, куда идти. Два года назад я слепо шагала за Мишаней, а ему я до сих пор доверяю больше, чем себе.
– Вы в Вену? – не столько вопрос, сколько утверждение на приличном английском. Перед нами стоит парень лет двадцати. Темнокожий мулат, на голове торчащие во все стороны дреды, белозубая улыбка шире, чем само лицо. Вот тебе и центр Европы.
– Да, – киваем мы, подтверждая, что действительно не знаем, куда идти. У нас с Пашкой один язык на двоих. Я относительно прилично говорю сама, но тяжко понимаю, что мне говорят другие. Похоже, все они плохо учили в школе английский, поэтому их произношение ужасно. Чернышов, наоборот. Он прекрасно понимает, что говорят, но с трудом может составить предложение на чужеродном языке. Зато кивание и махание руками у нас у обоих развито прекрасно.
– Идемте, – мулат машет рукой, чтобы мы шли за ним.
С громким криком «Капут» парень подлетает к автомату по продаже билетов и скрещивает руки. Мы понятливо киваем. Ясно, автомат сломан. Однако, что же так кричать? Около следующего он делает знак, чтобы мы дали ему денег, и получает от нас десять евро. Купив в автомате два билета, наш Гид-волонтер протягивает их нам вместе со сдачей.
Пока Пашка чинно