Ковальчук – с заявлением о ее пропаже. Она просила редакцию сделать об этом обстоятельстве заметку.
Мапет не торопился с встречными вопросами и податливо кивал головой.
– Вы наверняка видели материалы этого дела или знаете, что никаких следов бедняжки, ничего, кроме последней операции по банковской карте, совершенной в тот же день исчезновения, полицией так и не было найдено.
– Так вы здесь по этому делу? Но позвольте, оно ведь закрыто! И, более того, насколько мне известно, всю работу, что можно было сделать, полиция уже сделала, и сделала на отлично!
– Да, но вы не знаете одной детали. Во вторник на этой недели, двадцатого числа, соседка Ирины Ковальчук видела пропавшую Маргариту стоявшей на остановке 52 маршрута. По ее словам, она поздно вечером и ждала автобус. И это в 150 метрах от своего дома?! Одета она была, по словам очевидицы, не совсем по сезону, с большой сумкой наперевес. Вам не кажется это странным?
Максим Петрович задумчиво перевел взгляд с собеседника на пол и стал неторопливо прохаживаться вдоль комнаты, со скрипом прокатывая каждый свой новый, тяжелый и прижимистый шаг по доскам старого деревянного пола. Но вот скрип половиц под ногами Мапета замер. По недоумению на его лице было видно, что рамышления зашли в тупик. Он неспешно повернулся и вдумчиво бросил:
– Этого не может быть, – заключил он.
Глава 3
– Скажите, – нарушив нависшее в недоумении молчание, добавил Мапет, – что вам удалось узнать о Маргарите Ковальчук?
– Ну, – задумчиво затянул своим баритоном Михаил, – со слов ее матери удалось установить, что Марго с детства отличалась замкнутостью и необщительностью.
– Социопатка?
– Не думаю. Скорее всего, здесь мы имеем дело с осознанной социальной дистанцией. Самоотречение ее от общества не по нужде, а по желанию. И, несмотря на скудную, так сказать, социальную активность, в ее поведении прослеживается активная и полноценная жизнь. Не исключено, что внутренний мир Марго был полон красок, чудес и даже любви. Социальная отстраненность Марго – прежде всего ее, как странно это бы ни звучало, выбор, а не вынужденное положение общепринятого изгоя, навязанное социумом.
– То есть изгоем была не она, изгоями были для нее мы?
– Все мы? Такое может быть?
– Вполне. Такие люди видят наше общество не во взрослом и ответственном ключе, а в ключе, напоминающем по развитию, к примеру, детский сад. Ну, к примеру, придя в детский сад, мы – взрослые люди – первые пару часов найдем, чем там заняться и о чем поговорить при встрече с ребенком. Но спустя день, два, месяцы – мы устанем от навязанной некомфортной обстановки и, не имея выбора, будем жить дальше в собственном мире, где есть место всем тем вещам, которых мы были лишены в реальной жизни, – тишине, покою, любви или признанию. В общем, недостаток одного должен всегда где-то и чем-то компенсироваться другим. Я в этом точно уверен. Да и вспомните, как называли ее в школе? Марсианка, мне кажется?
– Вот как? Мда…
– Вы,