составлял ему компанию во время перелета. Несколько раз Слоним пытался высказать Гобою свою точку зрения по поводу прошедшей вахты, что по инструкции делать запрещалось. Личные мнения о работе всегда следовало держать при себе, будто их не существовало. Дружба, какой бы давней она не была, во время таких разговоров неожиданно омрачалась и грозила перейти во враждебность.
Они контролировали работу аборигенов на 04-Х. На планете находились заводы стратегического назначения, шла добыча радиоактивных металлов и золота, строилось два космодрома на случай военных действий в этом участке галактики. Система по контролю над выполнением плана поставок, наказанию нарушителей, выдаче зарплаты, опиралась на власть местных вождей. Они делали эту работу, почитая землян, как богов, а своих же соплеменников считали существами низшего порядка, даже насекомыми, достойными только одной чести: умереть на строительстве или добыче.
Аборигены – вполне разумные существа с множеством ловких конечностей – прекрасно управлялись на производстве. Но требования Госмозга все время росли, план поставок увеличивался, а в карьерах и на заводах росло число смертных случаев.
«Мы убиваем их, заставляя работать почти круглые сутки», – говорил Слоним, предлагая доложить на Землю о происходящих нарушениях.
Гобой, как старший по должности и званию, отклонял эти предложения
«Главное – отработать своё время, – отвечал он. – Нас не интересует ничего, кроме поставок. Плевать на этих аборигенов!»
Камера, сооруженная наподобие жилого отсека космолета, крепкому сну не способствовала. Слоним старался отогнать воспоминания, мысли, образы, знакомые голоса, но они настойчиво проникали в мозг и в сердце.
Каждый раз, возвращаясь из космоса, он надеялся на какие-то изменения. Но встречал его тот же космопорт, аляповатый и неуютный. Особенно ночью в свете фонарей, высвечивающих уродливую мощь зданий.
Слоним шагал по бетону космодрома и видел пробивающуюся сквозь трещины траву. Где-то вдалеке чернели силуэты космолетов, уткнувших свои клювы в небо.
В здании порта особенно чувствовалась тревога. Она витала повсюду.
Вот она зазвучала металлическим голосом репродуктора, предупреждающего об опасности появления ночью на улицах города. Вот мелькнула в глазах старого полковника ВКС, вот блеснула на погонах девушки-сержанта Безопасности.
Ему вспомнилось воздушное белое платье, в котором Мария пришла на выпускной бал военно-космической школы. И её слова, сказанные на прощанье:
« – Ну, вот и всё. Скоро ты станешь завоевателем. Мы никогда не сможем стать прежними – беззаботными и счастливыми. Все хорошее остается позади. Не будет больше нашего уютного местечка у родника и твоего теплого марабиного пальто».
Вспомнились книги – несколько пухлых томов, хранившихся в кабинете у отца. Там были красочные рисунки исчезнувших видов: животных и растений. Мария почему-то