речь зашла о педагогике, ты, Щюрик, и воспользовался моментом, поделился своей проблемой. Как бы по инерции. «Боюсь, – говоришь, – за ребенка. Целыми днями, – говоришь, – места себе не нахожу».
Дескать, он у тебя маленький еще, и часто остается один дома. Долбишь человечку, долбишь, что нельзя посторонним дверь открывать – без толку! Даже когда вы с Идкой дома – все равно бежит впереди вас. Вы ему фильмы страшные подсовывал, триллеры всякие про маньяков – нет, не понимает. Идка говорит – задержка психического развития. Лишен чувства опасности. Вроде бы даже болезнь такая есть – отсутствие чувства опасности… Мало того, дверной замок за собой никогда не закрывает! С этим – просто беда. Приятели к нему бегают, сам он с улицы приходит – и все, дверь брошена. Забыл закрыть, видите ли. Бывает, не проследишь, и квартира полдня открытой может простоять…
Такая печальная история. Дошло до того, распалился ты, что однажды в собственной прихожей вы с женой обнаруживаете какого-то детину! Здоровенный, в тулупе, с квадратной челюстью. Подергал, видать, за ручку: было открыто, он и вошел. Увидел вас – и нет его. Простите, мол, ошибся. Тебя потом час трясло. А если б взрослых дома не было? Что бы этот бродяга с ребенком сделал?.. Хорошо бы пугнуть мальца, подмигнул ты нам с Неживым. По-настоящему пугнуть, чтоб навсегда запомнил. Ну как, педагоги? Наука не против подобных методов?
– Проси вот этого парня, – сказал Витя, хлопнув меня по спине. – Лучше его – не найти. Зверь, монстр, фанатик… Был я как-то в его келье, – принялся Кожух с восторгом рассказывать своей молчаливой подружке. – Абсолютно голые стены, ноль мебели, раскладушка в углу и нунчаки на подоконнике. Настоящий боевой монах-отшельник. От подробностей его холостяцкой жизни у тебя бы волосы дыбом встали, причем, по всему телу…
– Ну что, ДимАс? – тихо спросил ты меня. – Поможешь?
Монах-отшельник… Удачная шутка. Не знаю, не знаю. Прежде всего я – профессионал, и уже потом – монстр с нунчаками на подоконнике… Почему бы нет, весело подумал я. «Пугнуть мальца». В гостях у четы Барских я ни разу не был, так что ребенок никогда раньше меня не видел.
А еще вот о чем мне тогда подумалось. Каким же ты, Щюрик, стал трусливым и мнительным, если готов опуститься до столь сомнительных воспитательных «методов». В детские годы, помнится, ты был решительно другим. Один наш с тобой опыт с подводной ракетой чего стоил…
– Жди меня завтра, – шепотом пообещал я.
2. Коан о бестолковых учениках, лишившихся ушей
Прежде чем начать урок, я достаю из кармана пиджака записную книжку. Зачитываю вслух цитату:
«Бездействие, как состояние, есть процесс служения Карме посредством минимального вмешательства в Реальность. Так, может, лучше умереть сразу, покончив жизнь самоубийством? Но самоубийство – так же есть действие…»
– Что ты по этому поводу думаешь, Барский? – спрашиваю.
– Бред, – откликается он сейчас же.
– Вот