этой. Пришёл оттого, что уж завтрева тебе идти в ту роль придётся. Времени у меня совсем не осталось, чтобы заставить деревенских всё назад отвернуть… Вот, послушай, что скажу.
И Яромир, не проходя в светлицу, так и стоя у двери, рассказал, что ходил к старцу Посохню после разговора ихнего за околицей, и что сказал ему старец.
– …и отказал он мне пособить, но сказал, коли деревенские придут за советом, то уж тогда на мою сторону станет. Сердечко моё, Златушка, пойду к деревенским спориться – пусть отменят выбор свой! Не стану мириться с ним! Тебя, единственная моя, оберечь хочу.
Подошла к нему Злата, руки лёгкие на плечи его опустила, в глаза ласково заглянула.
– Что ж мы, Яромирушка, не здешние словно будем. Ведь век от веку обычай этот существует, век от веку наши предки русалками рядились и – ничего. И в нашей деревне не впервой девушку обряжают – всё ж всегда ладно было, и молодёжь веселилась. Праздник, вона какой, вслед за тем идёт! Ивана Купалы! Нешто испортим мы своим отказом сельчанам нашим этот праздник?
– Ой, и не след тебе, доченька, в русалки-то идти, – подала голос её мать, возившаяся до того у печки и как будто не слушавшая их разговор. – Ведь невеста ты. Осенью, вона, и свадьбу играть решили. А для кикимор тех да русалок самая сладкая добыча – девушка на выданье. Али неведомо тебе, что и русалки те сами невестами были, да до срока померли. Вот и призвал к себе Водяной их, чтобы тешили они его, пучеглазого, да других невест в омут утягивали. Вишь, красотой-то потому и надо светиться, чтобы в русалки девушку выбрали… Но ты, доченька, на выданье! Ой, чует моё сердце материнское – быть беде. Не ходила бы ты в «русалки»! Послушайся и Яромира – не ходи.
Девушка в расстройстве сняла руки с плеч жениха и к матери обернулась.
– Да что ж вы совсем запугали меня! Моё-то сердце ничего мне не пророчит печального. Только радость оттого, что Иван Купала приближается. Так радостно да весело через костры прыгать, хороводы водить, песни до утра петь! Вот и венков мы с подружками завтрева наплести собираемся, наряды уж приготовили праздничные. И себе наряд русальный я уж подобрала в сундуке бабушкином. А вы всё беду кликаете!
Она с укором посмотрела на Яромира и снова обернулась к матери.
– Да плетите вы венки и наряды готовьте. И веселиться вам никто не возбраняет. Да только ты-то в «русалки» не ходи! – в сердцах уже воскликнула мать.
Удивлённая таким тоном, какого никогда от матери не слыхала, Злата растерянно опустила руки, но всё же упрямо наклонив голову, проговорила:
– Не пойду я супротив общего выбора… А вы, маменька, – кинулась она к матери, – не страшитесь понапрасну – всё хорошо будет. Вот увидите. Весёлая да счастливая прибегу я завтра после гулянья ввечеру домой с подружками нахороводившись, да с парнями набегавшись.
Она нежно обняла мать и в глаза ласково заглянула – не помогло: на упрямые слова дочери та отстранилась