Он так и лежал там, между страницами, а потом был перевезён в Америку. Иногда Зоя проверяла фотографию деда, думала о нём, мечтала, что он, такой красивый и яркий, приедет за ней, всё расскажет и сам раскроет тайну своего исчезновения.
В августе 1990 года семью Касаткиных вызвали на интервью в американское посольство. Зоя постаралась одеться как можно приличнее и очень переживала, что не поймёт вопросов представителя посольства. Зоя решила, что с ней обязательно будут говорить на английском, ведь она учится в английской школе. Посольство находилось совсем недалеко от их дома, и шли они туда пешком. По дороге Зою не покидало ощущение, что они идут в гости к друзьям. Однако, подойдя к зданию американского посольства, Зоя увидела огромную очередь, в которой стояли угрюмые, серые люди, а потом и военных, охраняющих здание. Ей сразу сделалось не по себе, и Зоя почувствовала страх, который подступил к горлу и сковал тело. Затем их провели по коридорам здания в довольно тесный кабинет. Там за столом сидела ярко-рыжая женщина с пышной чёлкой и зачёсанными набок волосами. На женщине был тёмно-бордовый костюм с высокими плечами. «Прямо как из „Бурда Моден“», – позавидовала ей Зоя. Это и была сотрудница посольства, которая проводила с ними собеседование.
Интервью в американском посольстве Зоя не помнила. Рыжая женщина о чём-то спрашивала родителей, а Зоя всё время молчала. Разговор шёл на русском, и Зоя расстроилась, что ей не удалось ни слова сказать по-английски. Сотрудница посольства говорила по-русски довольно хорошо, но с ужасным акцентом. Пару раз Зоя поймала на себе взгляд рыжей женщины. Зоя старательно отводила глаза и боялась, что та заметит, что Зоя её украдкой разглядывала. Зое рыжая женщина показалась милой и приятной.
А потом они ушли. По дороге домой родители обсуждали интервью, пытаясь понять, понравились ли они этой женщине:
– Там же тоже люди работают, – говорил Зоин папа.
– Люди, люди. Думаю, что ты всё провалил. Зачем ты ей про патенты начал рассказывать?
– Потому что они должны знать, что у нас здесь происходит. Элла, ты всегда так! У меня украли патент! Почему я должен молчать?
– Да какое отношение твой патент имеет к статусу беженца? Надо было говорить, что ты еврей и что тебя притесняли. Всю жизнь притесняли, несмотря на то, что ты русским записан.
– Еврей? Я не еврей. Я русский. Я – советский человек!
– Петя! Ну я же тебя просила! Ну нас точно не возьмут. Сейчас кто-нибудь услышит и донесёт.
– И пусть доносят, я не собираюсь становиться евреем, только чтобы кому-нибудь угодить. И вообще, если не возьмут, значит, и не надо, – буркнул папа.
Рыжая женщина действительно оказалась милой. И семья Касаткиных получила «статус беженца». Переезд в Америку набирал обороты. Теперь, на последних стадиях эмиграции, в их лексикон вошло ещё одно слово – «контейнер». Этот «контейнер» можно было отправить в Америку и загрузить в него мебель, книги, пианино и даже