встать на колени, но перевалилась на левый бок.
– Правую руку нужно поставить на место, – подумала вслух Тамара.
Думала она о руке так, словно это было чем-то отдельным – сумочкой или связкой ключей. Дотянувшись до руки, повернув ее, словно на шарнирах, приложила к боку. Теперь можно было и вставать. Осторожно вновь встала на колени и, чуть покачиваясь, приподнялась. В эту минуту раздался звонок. Левой рукой Тамара вытащила из кармана стеганого пальто телефон.
– Ваш номер заказа шестьдесят шесть тринадцать, – услышала Тамара бодрый голосок Оксаны.
– Не нужен уже номер. Я упала. Ухожу, – ответила Тамара.
За проходной была та же зима, которую уже поджимала весна. Тамара прислонилась к стене дома. Достала телефон, вызвала такси.
– В травмпункт, – сказала она водителю, назвав улицу, где жила. Рядом с домом был такой пункт.
Колеса желтой машины заскользили по черной колее на дороге. За спиной Тамары осталась типография, остались книги на складе. Остался и музей, который она искала. И нашла.
Фарфоровая красавица
Марина Лисенкова
Жила-была чашечка. Сверкала белизной, заигрывая с лучиками солнца. Тонкой балеринкой парила в пространстве. И страшно гордилась синими полосками с золотом. Важничала, задирала нос, подставляла изящные линии для любования.
– Я тут самая красивая! – горделиво поблескивая, заявляла она своим соседям – бокалам и чайным сервизам.
Те молча сопели и не возражали. Только хитро переглядывались, когда на праздник чашка одиноко оставалась стоять на стеклянной полке.
Хозяйка уже давно поставила синеокую в шкаф. В юбилейный год коллеги презентовали ей эту нарядную чаровницу. Призывали из фарфоровой красоты пить чай и радоваться.
А хозяйка решила иначе:
– Не каждого дня такая роскошь! Для особого случая вещь. Пусть здесь красуется. Дорогая. Как-никак Ломоносовский завод. Кобальтовая сетка.
Вот и стояла долгие годы наша прелестница в стеклянном дворце. Торжества особого ждала. Но все зря. Хозяйка и не думала пользоваться подарком. И детям, а потом и внукам не разрешала:
– Разобьете! Пусть стоит. Все вам достанется!
Дети выросли и переехали. Им на новоселье своих сервизов надарили.
Потом повзрослели и внуки. Отправились жить в другой город.
– Бабуль, мы там все купим!
Так и прошла жизнь ломоносовской красотки в серванте. Скучно и одиноко. Изредка чашку доставали, крутили в руках. Вытирали пыль и ставили обратно.
А потом беда прокралась в дом. Хозяйка тяжело заболела. Врачи и медсестры стали частыми гостями в доме. Но не чай они приходили пить.
– Ой, какое чудо! – однажды заохала молодая женщина в белом халате, поглядывая на чашку.
– Возьмите, – прошептала хозяйка, – дарю.
– Что вы?
– Берите, берите. И чудите с этой чашкой каждый день. Особого