в кирзовых сапогах и фуражке-восьмиклинке. Он мрачно посмотрел на небо, стер рукавом фуфайки с лица ручьи дождя, стекавшие с помятого козырька фуражки, и стал медленно обходить дом. Время от времени он останавливался и стучал носком кирзового сапога по кирпичному фундаменту. Делал он это не для того, чтобы определить остаточную жизнестойкость древнего кирпича – ему и без того было понятно, что фундамент под дом придется закладывать новый, а для того, чтобы укротить угнетавшую его душу досаду: ему с похмелья не хотелось работать, тем более под дождем. Обойдя дом, он остановился у крыльца, еще раз хмуро посмотрел на небо, сплюнул в сердцах под ноги и, наконец, крикнул шоферу:
– Разгружай!
Самосвал заурчал, кузов стал медленно опрокидываться, из него в грязь посыпался желтый песок.
В тот день начался капитальный ремонт дома, когда-то, как утверждал Сеня Петухов, выстроенного солдатами генералиссимуса Суворова.
Плачинта появился на стройке в тяжелые для нее дни. Стены дома были уже разрушены, а горячие степные ветры, вновь разгулявшиеся здесь после дождей, до последней пылинки развеяли остатки штукатурки. В кучу гнилого хлама были свалены доски пола, двери и все то, что бригадир, уже знакомый нам крепыш в фуражке-восьмиклинке, демонстрируя профессиональную эрудицию, называл столяркой. Столярку пытались сжечь, но она не горела. Кроме песка, на стройке никаких необходимых для реставрации дома материалов не было. Одним словом, к тому дню, когда Наум Львович впервые пришел к месту своей будущей работы, строительная площадка, искалеченная следами радикальных разрушений, не была отмечена ни одним признаком созидания.
Трое парней, присланных сюда стройконторой, валялись в густой пыльной траве, прикрытой тенью, которую отбрасывал росший под окном бывшего дома большой куст колючего шиповника. Бригадир ушел доставать материалы, а эти трое, купив несколько бутылок столового вина, не спеша пили его и лениво разговаривали.
– Вчера ко мне подошел Лешка… Ну, тот, что на базаре конфеты продает.
– Рыжий что ли?
– Не-е, рыжего уже посадили. Другой, толстый. Ну, что шофером на «скорой» работал.
– А-а, рыбак… Ну, так что?
Вопрос этот на некоторое время оставался без ответа, потому что третий собутыльник в это время стал разливать вино в стаканы и этим действием притормозил беседу.
Молча чокнулись, и через минуту тот, что начал разговор, продолжал:
– Так вот, подходит ко мне Лешка, спрашивает: у тебя, говорит, кирпича не найдется? Говорю: найдется. А доски, говорит, есть? Говорю: есть…
Его слушатель лег на спину и захмелевшими глазами стал смотреть в дышавшее зноем голубое небо. Сказал, вздохнув:
– Скорее бы Михалыч решил вопрос со стройматериалами…
Тот, что был с бутылкой, опять стал наполнять стаканы, но вдруг остановился и, минуту о чем-то важном для себя посоображав,