среды дикого российского рынка. С теми, кто этого вовремя не понял, так и произошло. Деградация и «альпийское нищенство».
Одним словом, при устойчивой привычке скромно оценивать свой жизненный героизм где-то в глубине своей не в меру застенчивой души я всегда понимал, что такие мужики, как я, на дороге не валяются. Их быстро подбирает кто-то из многочисленного племени самок, которой не повезло так, как моей жене, не досталось своего куска большого личного счастья и достойного уровня жизни. Понятно, что усердных рабов в относительном измерении не так уж и много. Это товар дефицитный, а посему – в цене. Несомненно, прекрасно понимала это и моя жена. Поэтому, пока я до изнеможения трудился, чтобы обеспечить материальное благополучие семьи, она все свои силы тратила на войну со мной, чтобы максимально лишить сил для возможного бегства с передовой семейного фронта.
Ее основным занятием и главным делом жизни на долгие годы стала изнурительная борьба за личное счастье, сохранение в неизменном виде ячейки общества, пресечение на корню предательства и крамолы. А если точнее – систематическая и целенаправленная работа по выявлению в моем окружении потенциальных любовниц. Проверка записных книжек, пометок, записей, телефонных звонков и СМС превратилась для нее в рутинное занятие. Тем более что времени у нее для этого милого ее сердцу увлечения было предостаточно. Все это сочеталось с регулярно проводимыми допросами с пристрастием, особенно в моменты, которые казались ей наиболее эффективными.
Основные нападки происходили по вечерам, когда я, полуживой от усталости, возвращался домой с единственной надеждой: насытить желудок и поспать. К этому времени моя замечательная совушка-красавица, отоспавшаяся в первой половине дня, была полна сил и энергии и только начинала шустрить по дому: гладить, убирать квартиру, готовить ужин. На фоне моего полуамебного состояния ее имитация активности выглядела очень убедительно. Героиня труда!
У меня даже временами появлялся комплекс вины. Хотелось преодолеть бессилие и включиться в работу по дому, помочь этой неутомимой пчелке. При этом поужинать у нас раньше одиннадцати часов вечера, как правило, не получалось. За долгие годы жизни мои робкие слюняво-интеллигентские попытки убедить ее кормить меня пораньше ни к чему не привели. Ей так удобно – и все! Слушайте угрожающий рокот желудка, юноша, и ждите. После чего решайте сугубо прикладную задачу – как похудеть, обжираясь на ночь.
А затем, после ужина, ей хотелось поговорить со мной, подпитаться информацией, вернее, поразоблачать. Слава богу, что хоть это делать я приучил ее после приема пищи. Попытки учинять допрос с пристрастием сразу после моего прихода несколько раз приводили меня, вполне уравновешенного, в неконтролируемое натренированной волей раздражение, граничащее с состоянием аффекта, за которое полагается снисхождение даже