оградой. Проводив служанку взглядом, трактирщик поднимает кувшин с вином и вновь до краев наполняет бокал гостя.
Гость
– Неловко мне… Ты щедрою рукою мне зелье дивное, хозяин, подливаешь, что меда слаще кажется в стократ и поцелуя девушки… Не знаешь? Не расплачусь с тобой я…
Трактирщик
(Лениво отмахиваясь.)
– Полно, брат. Пей вволю! Рад узнать ты будешь, что оно не убывает.
Гость
(Удивленно; утирая губы от вина.)
– Возможно ли такое? Так бывает?!.. Бывает так, что полнится вином сосуд людской, возделанный руками? Руками грешника бесправного, не Бога? Кому дорога в рай – в чистилище дорога?
Трактирщик
(Нерадостно.)
– Случается.
Гость
(С интересом.)
– Что чаша полнится вином сама?.. Без твоего участия?
Трактирщик
(Грустно.)
– О, да…
Гость
– Тому причина есть, иль вольный случай?
Трактирщик
(Пожимая плечами, раздумывая.)
– То ведомо не мне, сынок, – Творцу. Иль лучше дьяволу, что всех ведет к концу небезызвестному, соблазном искушая испить кувшин волшебного вина. Вина забвенья, совести вина, и даже смерти. Это кому как (вздыхает). Пособник в этом я ему…
Гость
(Легко.)
– Чудак.
Трактирщик
(Удивленно вскинув бровь.)
– Чудак? Ты обо мне сказал…
Гость
(С улыбкой, глядя сквозь искрящийся в руке бокал вина на уходящие к морю стройные ряды виноградника.)
– Да. Так. Коль право первенства Всевышнему вверяешь, а то и вовсе – ангелу, низвергшему с небес сто тысяч солнц, оплавленных в руду (вздыхая полной грудью). Вот отдохну, отец, с дороги и уйду. И заберу с собой вкус цвета моря. И аромат нежнейший пышных трав в соитье с виноградною лозою. Отдашь нектар?
Трактирщик
(с чувством подавшись вперед)
– Буду только рад! Коль в руки он тебе пойдет с судьбою, отдам нектар, умножив во стократ! (Осторожно.) А выдержишь ли ношу, я спрошу?!
Гость
(Полушутя.)
– Ты с гостем щедр, трактирщик, погляжу! А ношу… (разведя руками). Ну что ж, отец, не выдержу, так брошу. Вином дареным землю окроплю.
Глава 3
– У вас проблемы, Воробышек, да какие! И два насущных вопроса: «Почему так случилось?» и «Что делать?»
Пожилой мужчина отводит глаза от журнала, поднимает седую голову и нервно постукивает колпачком ручки о поверхность письменного стола. Смотрит на меня изучающим взглядом все время, пока я неловко мнусь на пороге его кабинета, не решаясь присесть на предложенный мне стул.
– Да садитесь же, Евгения! – наконец устало выдыхает он, и я, словно подкинутая вверх пружина, делаю несколько стремительных шажков к столу, послушно опускаясь на краешек сиденья.
Я кусаю губы, не решаясь взглянуть на декана, на совершенно незнакомого