заря занялась молодая. На стене городской Ярославна плачет, причитая:
О, зачем ты, буйный ветер, налетел
И пригнал на войско лады тучу стрел?
Или скучно веять в белых облаках
И ладьи лелеять в море на волнах?
Ах, зачем ты разгулялся по полям,
Мое счастье разметал по ковылям?
Над Путивлем заря занялась молодая. Плачет Ярославна, причитая:
Днепр славный, ты пробился среди скал,
До земли до Половецкой добежал.
Святославовы ладьи издалека
Ты, качая, нес до стана Кобяка.
Почему обратно ладу не принес,
Чтоб не лить мне на Путивле горьких слез?
Над Путивлем заря догорает. Плачет Ярославна, причитает:
Красно солнышко, ты даришь нам тепло.
При тебе нам и привольно, и светло.
Так зачем же ты, владыко, обожгло
Лады милого пресветлое чело,
Иссушило гибких луков тетиву,
Напоило кровью жаркою траву?
Побег
Море синее волнами вспучено. Черным смерчем тучи закручены. Ночи шатром стан половецкий укрыт. Только Игорь не спит. Князь плененный не может уснуть. Тайной мыслию меряет к дому свой путь: от великого Дона через степь, что простерлась без края-конца, а потом по оврагам, лесам до Донца.
Крепко стан половецкий уснул. В час условленный свист темноту полоснул. Это верный Овлур князю Игорю знак подает – на коня садиться зовет.
Игорь к холке коня приник. Под копытами хрустнул тростник. Пробудилась земля под ногами погони. За спиною храпят половецкие кони.
Но Игорь в тростник горностаем скакнул. Белым гоголем в темную воду скользнул. И в черную ночь серым волком умчался прочь.
Не стрекочут сороки. И галки умолкли. И не слышится грай вороний. Мчит за Игорем-князем погоня. Дятлы дробь отбивают на звонких стволах. Змеи-полозы в пыльных ползут ковылях. Рыщут ханы Гзак и Кончак.
Путь беглецам заступила река. Игорь соколом взвился под облака. Волком верный Овлур пробирается следом. И бегут они вместе, гусей-лебедей добывая к обеду.
Вот достигли Донца, его острой излучины, пот отерли с лица, долгим бегом по росному полю измучены. А коней загнали вконец.
Говорит им Донец, струясь:
– Вольной воли тебе, Игорь-князь! А Русской земле – счастья! А Кончаку – напасти!
И сказал, поклонясь, князь-беглец:
– Благодарствуй на добром слове, Донец! Ты качал и лелеял меня на волнах. Стлал траву-мураву на серебряных берегах. Засыпал я под сенью ракит, твоим теплым туманом укрыт. Утка-гоголь мелькала в твоих тростниках. Чайка мирно скользила в прозрачных струях. Чернядь в небе плыла на попутных ветрах. Ты стерег-охранял меня, быстрый Донец. Я вернулся домой наконец.
А тем часом молвил Гзак Кончаку на скаку в злобе черной:
– Улетел уже сокол к своему гнезду. Но остался у нас на его беду сын, соколенок плененный. Убьем соколенка стрелой золоченой!
Но ответил