Соколова догнала та самая, крашеная, с пирсингом в носу.
– Вы спрашивали чего необычного… Так прикид!
– Что за прикид? – насторожился Серж.
– Ну это, я ее, Неську то есть, как-то в городе встретила. Не узнала даже! Идет вся такая… Пальто, представляете?! Такое, белое в крупную клетку, черную с таким бордовым. Еще ярко-красный шарф… и берет! Такой же. Я просто ору!
– Понятно. Так и запишем – «сильно удивилась».
– Помада еще. Такая же, как шарф и берет. Ресницы накрашены… Красные джинсы! И обувь такая… почти шлепанцы… И красная сумка! Я потом в школе рассказала – так всем плевать… И еще, знаете, она как будто старше стала… Вся из себя такая мадам! Даже не узнать. Не подошла бы – я бы и не узнала. А так…
– Подошла, и?
– Телефон попросила, позвонить. Сказала, что свой потеряла. Ну, мы такие сели на скамейку… Мне жалко, что ли? Борьке своему звонила… Отошла, чтоб я не слышала. Тайны, блин! Да весь поселок знает, что она с ним тра… спит. А она еще и в интернет. Про ногти все искала, про маникюр… Как делать, да какие инструменты нужны. Я тогда еще подумала – за ум взялась, что ли? Она как-то говорила, что хочет ногти делать. Ну, чтоб деньги. Ой, сорян! Я тороплюсь уже!
– Минуточку. Это когда было-то? Ну-у, может, с месяц… то ли в конце февраля, то ли в марте. Не помню точно.
– А с этим Борькой… Она как разговаривала? Спокойно?
– Да ни фига ж себе – спокойно! Агрилась она. Ругалась, угрожала.
Белобородов Борис Евгеньевич. Двадцать лет. Ровесник Сержа. Где он сейчас – Бог весть. Мать только призналась – звонил. Откуда – не сказал, однако обещал приехать летом с деньгами. Да и до отъезда Боря не лентяйничал, а вкалывал рамщиком на одной из городских пилорам. Платили там, правда, не ахти – вот и уехал.
– Да он хороший парень Борька-то, – хозяин пилорамы, застенчивый бородач из местных, недоверчиво покосился на Соколова. – И поможет всегда и, если надо – и после работы останется. Говорю же, хороший добрый…
– Так чего ж он так быстро свалил? – не отставал Серж. – Ведь не просто так же? Борис же не какой-нибудь там малахольный, чтоб без всякой надобности туда-сюда скакать!
– Это ты правильно сказал, – улыбка у пилорамщика оказалась доброй и какой-то беззащитно-детской, наверное, от этого и складывалось впечатление застенчивости. Впрочем, может быть – и от манеры вести разговор, словно бы чего-то не договаривая. Ну, а кто с полицией откровенничать-то будет? Тем более, сейчас, когда каждый от государства только подвоха и ждет.
– Была причина, чего ж… Ребята говорили, с девкой он какой-то ругался. Мол, та у него деньги на аборт вымогала.
– Так-так… А кто говорил-то?
– Да так. Говорили…
Внимательно выслушав доклад, Сомов одобрительно крякнул:
– Ну, стажер, молодец. Подозреваемых у нас теперь – выше крыши. И первый – этот самый Борька. Белобородов Борис. Ишь ты, малолетка от него залетела! Деньги на аборт требует. Тут, знаешь…
Похвалить – повалил, однако, в школу послал. Чтоб уж всех опросить – досконально. Чтобы любому крючку-проверяющему