мелком, но очень сильно. – Эй? Приём от севера югу.
Они сидели в широкой ванне. Кама лежала на Косте, потом подалась вперёд и обхватила руками колени. Он водил пальцем между лопаток по татуировке в форме бабочки со странным телом и странными крыльями.
–Моя сестра называет её “кривой портак”, – Кама не двигалась, только губы; даже грудь не вздымалась от дыхания.
Ей казалось, что она одна в этом номере. Спину щекочет ветер. Можно говорить, что вздумается, и никто не разнесёт слова по ушам.
–Но на самом деле это даже не бабочка. Это буква имени.
–И как его зовут?
–Теперь только Хмырь.
–Память полна сожалений, – в тишине комнаты Кама уловила бархат в голосе Кости.
–Нет. Или да. В общем, не знаю. Тогда я хотела внимания и получила его, и захотела так отблагодарить.
–Не он ли должен был тебя благодарить? – Костя нажал на позвонок. Мышцы Камы рефлекторно напряглись, сдвинув лопатки. И жившая между ними бабочка шевельнула крыльями.
–Ай! Что ты делаешь?
–Смотри. Я понял, для чего она здесь.
Костя поднялся и потянул Каму к зеркалу. Мокрые ноги зашлёпали по плитке. Он подхватил её, опасаясь падения.
В номере с конкретной целью было много зеркал. Угол как раз позволял взглянуть себе на спину.
–Смотри. Сведи плечи. Она машет крыльями, – глаза художника искрились, а улыбка захватила лицо.
–Нет же.
–Смотри внимательнее. Сделай ещё раз.
–Это даже не бабочка.
–Раньше нет. Но теперь бабочка.
Затем Костя отвернул её от зеркала и отступил на пару шагов.
–Ты очень красивая. Не подумай, что я оцениваю, только наслаждаюсь.
Кама застеснялась и закрыла стеснительные части руками. Капельки воды на коже забрали тепло; побежали мурашки. Вмиг стало холодно. И глаза Камы забегали в поисках полотенца. Костя улыбнулся. Ему тоже было холодно из-за возмущений кондиционера, но он даже не думал двигаться.
Улыбнувшись в ответ на улыбку, она спряталась под одеялом. Скоро на кровать сел и Костя. То и дело он хватал Каму за ноги пытаясь погладить, а она вырывалась. Обычно она не сильно боялась щекотаний, но сейчас движения сошлись с настроением.
Когда время игр вышло, Костя раскинулся на кровати. Осталось немного до прощания. Кама вынырнула из-под одеяла и легла на живот, опершись на руки. Она изучала худое тело художника, бессильная понять, где была краска, а где синяки.
–Почему на твоём теле столько синяков?
–Не знаю. Я уже давно такой, – Костя нашёл один и ткнул в него. – Не так их и много. Или ты хочешь странной истории?
Кама улыбнулась и кивнула.
– Подпольные бои? Не, наверное, слишком просто. Думаю, лучше что-то сентиментальное. Типа болезни. Определённо. Половина драм об этом. Лейкемия, времени месяц или два, и сердце бьётся, как сумасшедшее. И можно будет плакать над моим телом, когда душа вырвется из тела.
–Ты что такое несёшь! – ткнула в бок кулаком Кама.
–Виноват.