Марина Зилотина

Аномалии среди нас. Седовласый херувим. Я жертва


Скачать книгу

ухнула сова. Оглядываясь в поисках малейшего признака движения, я отчаялась и открыла багажник. – Жак! Ли! Где папочка? Ищите!

      Два дога сорвались в темноту. Спотыкаясь вслед за ними, я добрела по чавкающей стерне до деревьев, ступила на топкий луг и… добровольно согласилась на шизофрению.

      На земле, среди стелющихся колючих зарослей, лежал каменный колосс – бездыханная статуя, без пульса на сонных артериях и реакции расширенных зрачков на свет фонарика. Параллельно мнемонической памятке экстренной реанимации изумленное сознание бомбардировали отголоски паники:

      – О, Боже! Какого черта ты забрался практически в болото? Я же не в состоянии тебя тащить. А ты гораздо внушительнее, чем казался!

      Несмотря на собачьи завывания, крупную дрожь в руках, слезы и сердечную боль неясного происхождения, я настойчиво волокла одеревеневшее тело на сухую, ровную поверхность. Сражаясь с тремором, чтобы не перепутать последовательность действий, пугало с огромными глазами сосредоточенно твердило:

      – Тройной прием – голова, челюсть, рот. Дыхание с интервалом четыре – пять секунд. Компрессия – на два поперечных пальца выше мечевидного отростка, два через тридцать, сто в минуту… – Методичные действия высвобождали сознание из плена хаоса и страха. – Ну, помоги мне! Слушай. Пять, шесть, семь… – Воззвание к ледяному изваянию. Безрезультатно. Признаки жизни отсутствуют. Снова тридцать ритмичных нажатий. Маятник. Компрессия грудной клетки. – Люк! Дыши! Гордон, дыши! – Голова запрокинута. В руках маска истукана. Очередная порция воздуха. – Прошу! Не уходи.

      Шок крепчал. Ветер превращался в ураган. Эффект мероприятий оставался прежним – нулевым. Его состояние – клиническим. Компрессия и принудительные вдохи шли на автомате. Сама ситуация казалась беспрецедентной, просто нереальной: «Неужели, вот он – мой Гордон, неизменно волевой, организованный, неуязвимый – здесь, на моих руках, бездыханным телом?! О, Боже, у меня осталось не больше полторы минуты!»

      Подавляя панику и дрожь в руках, я призывала на помощь все самообладание. Но рациональность отказала:

      – Пульса нет! Не чувствую! Мерзавец, как ты посмел? Последний шанс. Прекардиальный удар. – Вместо дефибриллятора – два пальца на его грудине. Экстренная реанимация. Весь гнев вылился в один единственный удар. – Живи! – Безжизненное тело дернулось в конвульсии. Пульс пробил сонную артерию. Снова массаж сердца и дыхание. – Три, четыре, пять… Работай! Возвращайся! Четырнадцать, пятнадцать… Ты не уйдешь! Двадцать два, три, восемь… Только не снова и не ты… Тридцать… Дыши! – Паника трансформировалась в ярость. Я отшвырнула салфетку – барьер между губами: «К черту формальности!»

      Ледяной рот статуи. Свежий воздух наполнил его легкие. В моих глазах на миг потемнело. Второй вдох, и уши заложило… Гордон самостоятельно вдохнул. Проверила пульс на сонной артерии, температуру тела, зрачки. Он постепенно возвращался к жизни. Дыхание было еще ничтожно слабое. Я заставляла его принудительно дышать:

      – Ты справился! Люк, ты – молодец.

      Еще