свою книгу.
O mon seigneur Gautier en peis,
Qui de Montbelial esteit
[Монсеньору Готье на покое,
Что был из Монбельяра (ст. – фр.)]
Изменив кое-что в тексте, прочтя Espec вместо en peis, и не принимая во внимание второй стих, я задался вопросом, не позволено ли будет усмотреть в покровителе Робера де Борона Готье или Вальтера Эспека, этого влиятельного йоркширского барона, неизменно преданного фортуне графа Роберта Глочестерского, покровителя Гальфрида Монмутского и Вильяма Мальмсберийского[92]. Но, в сущности, у нас не было права даже в пользу самой очаровательной гипотезы учинять насилие над текстом, чтобы подарить Англии французский опус французского же автора. Вальтер Эспек на самом деле не имеет ничего общего с городом Монбельяром, расположенным на краю старинного графства Бургундия; а имя Готье, принадлежавшее тогда самому известному из братьев графа Монбельяра, позволяет безошибочно признать в писателе, который извлек его имя из окрестностей города Монбельяра, француза, состоявшего на службе у Готье. Эта столь вероятная догадка подтверждается в другом месте текстом из прозаической версии, созданной вскоре после оригинала. Вот как переданы там при веденные выше стихи: «И в то время, когда мессир Робер де Борон ее рассказал монсеньору Готье, сиятельному графу Монбельярскому, она еще никогда и никем не была написана». И немного раньше: «И мессир Робер де Борон, записавший эту повесть, с позволения святой Церкви и по просьбе сиятельного графа Монбельяра, у которого он служил…» Как мог бы автор прозаического текста во времена, столь близкие ко времени сочинения поэмы, ошибочно приписать рыцарю Готье Монбельяра творение рыцаря из свиты английского барона Вальтера Эспека?
Остается последняя неясность по поводу смысла, который следует придать этим словам: en peis.
En ce tens que je la retreis,
O mon seigneur Gautier en peis,
Qui de Montbelial esteit,
[В то время, когда я рассказывал ее
Монсеньору Готье на покое,
Что был из Монбельяра (ст. – фр.)]
Заметим для начала, что несовершенная форма esteit [был] применяется, вполне естественно, к человеку умершему: откуда следует, что к моменту, о котором Борон так говорит, Готье де Монбельяра уже не было в живых. Тогда не узнается ли в en peis [на покое] синоним латинского in pace [с миром], находимого в стольких старинных погребальных надписях[93]? Тогда я перевел бы так: «В то время, когда я трудился над этой книгой с покойным монсеньором Готье из дома Монбельяров».
Теперь несколько слов об этом последнем персонаже, который не фигурирует в наших якобы всеобъемлющих биографиях.
Это был младший брат графа Ришара де Монбельяра; он примкнул к Крестовому походу на знаменитом турнире в Экри[94], в 1199 году. Но вместо того, чтобы последовать за крестоносцами на Зару и Константинополь[95], он их обогнал и поехал вместе со своим родственником Готье де Бриенном[96] в Сицилию. Жоффруа де Виллардуэн, великий летописец Четвертого крестового похода, вернувшись из Венеции во Францию, чтобы там отчитаться о соглашении, заключенном с венецианцами, встретил графа Готье де Бриенна, когда проезжал гору Сенис, а тот