годы, что прожили для других…
Пятидесятилетней пробы нежность
И грустный флёр мечтаний молодых
Пусть знаменует злато юбилея,
Любовь и верность, и прозренья свет…
Желаю крепкой веры, без елея,
Желаю вам счастливых, гордых лет.
Вновь Ицик хочет к хасене прорваться,
И хусн может кале вновь признаться
В любви на всех еврейских языках —
Их либе дих, ани огев отах.
Возлюбленная моя…
В поцелуях её – лишь клубника и мента,
Тело – полудня чёрных песков горячей…
И девичьего лифчика белая лента
Чужеродна на мраморном этом плече.
Её грудь, как мираж, привлекает скитальца,
Всем китайским шелкам не дана её гладь…
В ней бессилен Майоль, чьи искусные пальцы
Не слепили бы ей надключичную падь.
И овальный живот, словно зеркало в раме,
Чья прозрачность уходит в воронку пупка,
Упирается в створки любовного храма,
Сверху – чёрным по белому спят облака…
Луны двух полушарий, бедро… И колени…
Над землёю парят легкокрылья ступней…
От любимой моей не останется тени —
Ведь она из души не проникнет вовне.
Я не дам ей уйти в мир насилья и грусти,
Сберегу, чтоб расстаться в последнем «Прости…»
Ведь сегодня её даже в мысли не впустят
Те, кто пламя любви не умеют блюсти.
В нашем самосожженьи всё бледно и грубо,
Быстротечно в обыденной серости дел…
У искусственных женщин надутые губы
Стали символом цен на продажности тел.
Может быть, в новой юности тысячелетья
К нам придёт Ренессанс наших мыслей и чувств…
Может, снова тогда доведётся мне встретить
Первозданный букет тех божественных уст.
Вот такое мне приходит в голову сегодня…
Я подхожу не к зеркалу – к тебе…
И снова вижу молодость свою.
Я в твоей жизни замкнут, как в судьбе,
Тебя, как воду своей жизни, пью…
Уже не разомкнуть наш тесный круг.
Не отделить сегодня от вчера…
Моя любовь – ты самый верный друг,
Моя всегда весенняя пора.
Мы так обычны, что не разглядеть
Пророческую избранность в глазах.
Мы так живём, что даже нашу смерть
Представить по отдельности нельзя.
«Всё крошки, крошки от любви…»
Всё крошки, крошки от любви…
Где эти скальные массивы?
Зигзаг божественных кривых,
Неиссякаемые силы?
И прободения плевы…
Где этот цвет японских слив,
В мной так желанном междуножье?
Чудесный вкус сосков-олив,
И гладкость выточенных ножек,
И дрожь после команды: «Пли!»
Песок меж пальцами, песок…
Глаза, прижмуренные веком,
Почти задвинули засов
Для