в коммуналке. Мы отнесли краску в его зелёный Москвич (в Москве чудеса не перевелись) и пошли обедать в Икею. Слова все знакомые. Пока стояли в очереди за фрикадельками, Миша рассказал: у них прекрасный малыш. А за столиком с паршивым кофе вздохнул:
– Но…
Длинные, не разрешимые «но»! Сколько приходится лежать по больницам, чтоб малыш был, как все дети. На очередную поддержку надо полмиллиона рублей. А где их взять? Потратили всё, что было, и чего никогда не будет.
Ну, что, Миша, ты по адресу – Маша здесь.
Отдала я Мише лотерейные деньги, вы уже поняли. А на днях мы втроём, я, Миша и его жена покрасили наш длинный, коммунальный коридор. Альбина и Аркадий на даче, с Лидии Ивановны спроса нет, Марья Антоновна до сих пор не вернулась. Что-то долго на этот раз. Квартиранты из седьмой и восьмой – на занятиях. Конечно, до профи нам далеко, где-то штукатурку поддели, сама отлетела, где-то приклеили обратно – Миша посоветовал, но в целом коридор засветился, как новое ведро у Альбины Васильевны. Спасибо трём лотерейным билетам. Забегу вперёд. Альбина и Аркадий в понедельник вернулись, не узнали нашу квартиру.
– Машенька! Вы… – Аркадия Петровича распирало.
– Ангел, – довершила Альбина Васильевна.
Лишняя скромность не помешает. Но что касается коммунального коридора – десять метров прямо, два поворота метров по пять, высота потолков четыре метра – тут я согласна, я может, и ангел.
На работе, в свободные минуты мы с Сашей обсуждали ремонт. Саня смеялся, особенно на остановках Ляпунова и Хавская – на старые штаны новые заплатки не шьют! Это, как посмотреть. Ничего, краска выдержит. Дом 1912 года ещё потерпит. Проехали Завод имени Владимира Ильича.
– Куда остальное потратишь? – спросил Саша.
– А всё! – я развела руками.
– Такая дорогая краска? – рассмеялся водитель трамвая.
Саша заочно учится в институте, в Москве живёт с трёх лет. Я ему доверяю, мы сразу сработались.
– Ты отдала свои деньги? – трамвай притормозил у того самого магазина, где я купила счастливые билетики, – Первый раз такое слышу, Маша…
Маше, то есть мне, тридцать пять, Маша, то есть я, старше Саши на целых двенадцать лет. Что он понимает в деньгах, этот ребёнок?
– Беги за кефиром и про лотерею не забудь!
Ага, сейчас. Пирожки закончились, новые пекут в Америке. Там люди выигрывают раз за разом. Это даже не смешно, Сашок. Я купила кефир и булочки в упаковке, я их не люблю, срок хранения – четыре месяца. За это время можно развестись и замуж выйти, а булочки всё те же.
Да, я снова пролетела. Шкаф, Греция, книга. Что сказать, милочка, такова жизнь! Все авторы во все времена терпели, и я подожду. Времена, конечно, разные. Раньше слово литература писалось с большой буквы, да и все последующие были заглавные. А сейчас тв, интернет. Книги, ау! Читателиииии… Эхо. Книжные магазины переполнены, но люди там редкость.
На конечной мы выпили кефир и закусили четырехмесячными булочками, вообще-то вкусно. Они стараются нас обмануть, не булочки, а их хозяева. Мы обман