столетие
Кого-то ищет там.
Обрывки фраз до Невского
Доносит шепотком,
«Вам, сударь, Достоевского? —
Пошел в игорный дом».
Русский Парнас в рассеянии
Там в этой книжной лавке,
Где букинист рассеянный
Чахнет на старом прилавке.
Русский Парнас в рассеянии.
Книги стоят рядами
В темном углу скучая.
Нетронутые годами
Возле халвы и чая.
Непроданная поныне
Горечь русской души —
Этот рыдал в Берлине,
Тот голосил в Виши.
Этот поэт без звания,
Тот – титулованный князь;
У князя давно графомания
В скитаниях развелась.
Тлеют давно страницы.
Выцвело имя поэта,
Лирик скончался в Ницце,
Трагик в Бельгии где-то.
Слава их редко тешила,
Статуи им не высила,
На шеи наград не вешала.
Не клала венков на лысины.
Жили с мечтой о чуде —
Хоть в виршах восстать из мертвых!
Только стихи как люди —
Мало стихов бессмертных.
Многих уже не стало
В майской звенящей сини.
На кладбищах полыхала
Сирень, как тогда в России.
Спит букинист у кассы,
Похрапывает глухо,
В стаканчике из пластмассы
Чай и дохлая муха.
Робко через оконце,
Грязную раму минуя,
Входит мутное солнце
В эту тоску земную.
Спит букинист, не слышит,
Как обкарнав сатирика.
Трагика съели мыши
И доедают лирика.
Новогоднее
В декабре вспоминается май,
Вспоминается юность все чаще.
Мокрый Киев, веселый трамвай
На зеленую площадь летящий.
Там в саду за кривой мостовой
В синих блестках и ливня и мая.
Ты стоишь под сиренью густой.
На свиданье меня поджидая.
Мы по площади старой пойдем,
Мы еще не предвидим разлуку,
Как чудесно под этим дождем!
Как волшебно держать твою руку!
Я совсем еще юноша, я
Нерешительный и неуклюжий,
И в глаза твои жадно глядя,
Попадаю ботинками в лужи.
Как привольно, как радостно тут
По проулкам шататься без цели!
Водосточные трубы поют
И грачи от весны оголтели.
Счастье жизни – хмельное вино,
Город так по-весеннему светел…
Боже мой! Как все это давно!
Как давно это было на свете!
Тридцать первое декабря.
Шторы окон опущены низко.
Неуверенный свет фонаря
Освещает клочок Сан-Франциско.
Шум кварталов к полночи иссяк.
Тротуары пустынны и сизы,
Лишь стоит охмелевший босяк
На углу, словно башня из Пизы.
Я в гостинице этой опять,
Я давно уже маюсь