плохо. Но как он пил вчера!.. Ой! Плохо!
Никаких сил. Надо бросать пить. Пить надо… Бросить пить? С ума что ли он сошел? Такую глупость подумать! Ни за что!
Надо попробовать уснуть. Может, как-то станет лучше…
А что было вчера… гроза… а еще я женился… какое тело… какой зад у нее… хорошо я помял… как мне плохо!
После тяжелого сна все же стало легче. Но что-то давило и какая-то тяжесть… Он вспомнил… Обычно он не помнил снов… Но тут…
Филиппу приснилось, что он запечатал чрево жены: на печати, как ему показалось, был вырезан лев.
– Что тебе приснилось? Смотри, чтобы кто другой не распечатал! Гага!
– Что с того? А он снова запечатает!
– А кто-то… тот… кто-то… опять распечатает! Го-го-го!
Филипп посмеялся вместе со всеми. Запомнил при этом, кто и как смеялся… тем более, говорил… И решил перепроверить…
Так, так… Аристандр из Тельмесса сказал, что Олимпиас беременна, ибо ничего пустого не запечатывают, и что беременна она сыном, который будет обладать отважным, львиным характером.
– Слушай, слушай!
– Что еще? Какая-то тетка сказала…
– Именно. Однажды увидели змея, который лежал, вытянувшись вдоль тела спящей Олимпиас; говорят, что это больше, чем что-либо другое, охладило влечение и любовь Филиппа к жене, и он стал реже проводить с нею ночи – то ли потому, что боялся, как бы женщина его не околдовала или же не опоила, то ли считая, что она связана с высшим существом, и потому избегая близости с ней.
– Будь поосторожнее с этой теткой…
– …все женщины той страны участвуют в орфических таинствах и в оргиях в честь Диониса; участниц таинств называют клодонками и мималлонками, а действия их во многом сходны с обрядами эдонянок, а также фракиянок, живущих у подножья Гемоса… этим последним, по-моему, обязано своим происхождением слово «фрэскэуэйн» [th^skeuein], служащее для обозначения неумеренных, сопряженных с излишествами священнодействий… Олимпиас ревностнее других привержена этим таинствам и неистовствовала совсем по-варварски; во время торжественных шествий она несла больших ручных змей, которые часто наводили страх на мужчин, когда, выползая из-под плюща и из священных корзин, они обвивали тирсы и венки женщин.
– Филиппу действительно стоит опасаться. Агава и голова Пентея… голова льва…
– Осторожным уж точно.
– Эти женщины из Эпира… Варварам закон не писан.
– После явившегося ему знамения Филипп отправил в Дельфы мегалополитанца Херона, и тот привез ему оракул Аполлона, предписывавший приносить жертвы Аммону и чтить этого бога больше всех других.
– Я помню этого варвара из Македонии. Он был в Афинах. Что из этого… Не много ли чести мы ему оказываем, уделяя столько внимания и времени?
– Македонянин уже практически создал сильную армию.
– Для Македонии?
– Сильную армию.
– А я тебе конкретно говорю, что Филипп потерял тот глаз, которым он, подглядывая